Туранчокс больше не стал спорить, просто кивнул. Фенимор, всё-таки поколебавшись, отдал ему листок. Как вместе с кожей с ладони.
– На. Это на всякий случай, если я не вернусь с выхода.
– Спасибо за доверие, Вадим, – серьёзно сказал Туранчокс, складывая схему вчетверо и пряча в карман с расчёской. – Сейчас выучу и уничтожу.
– Хорошо… Слушай, а почему стол не работает?
– Он работает, но как будто кабель выдернули. Николаича-то нет.
– Что за чушь, – сказал Фенимор, – при чём тут Николаич?
– А разве ни при чём?
Они уставились друг на друга.
Да проверь же ты радио, идиотина! – заорал Бубнилда. – Само до тебя никак не дойдёт!
– Женя, пока тихо, сделай-ка ты вот что, – проговорил Фенимор. – Что-то чуйка моя вся аж надрывается. Включи-ка ты рацию, послушай эфир. И обязательно частоту «уоки-токи» моего и Весёлого. Вряд ли Весёлой её вообще включил, но вдруг. Там записано где-то на первой странице.
Радио в Зоне не работало в принципе. Товарищи учёные, доценты, кандидаты и даже доктора наук, пытались изучать этот феномен. Все частоты снизу доверху, с ультракороткоротких до мегадлинных занимали односложные переговоры между членами экипажа доблестного лётчика Антипова на фоне гула вертолётного двигателя. Антипов и два человека команды летели на Ми-8 над Зоной с тридцать первого декабря одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года в направлении в\ч «площадка семнадцать». Совсем недавно, месяц, что ли, назад, штурман Варварин матом попросил механика Кацуру передать ему термос. А то в горле у него, штурмана Варварина, пересохло.
– А ты?
– А я кое-что проверю сейчас.
Нашаривая в боковом клапане разгрузки толстенький карандаш дивного фонарика, Фенимор порысил к одру.
– Оля, подвинься-ка, я кое-что гляну. По старой памяти, – попросил он с порога, щёлкая кнопкой. Ольга взяла себя в руки настолько, что удивилась. Но сошла с кровати, уступила место. Фенимор наклонился над Барменом, оттянул ему веко и посветил.
Зрачок сжался.
Фенимор выронил фонарик, сел на краешек кровати спиной к Ольге. С этой стороны до стены было полруки, Фенимор ткнулся лбом в стену, и, как только мог грязно, выругался, зажмурившись от ненависти, облегчения и неуверенности в завтрашнем дне.
– Ты глаза ему проверяла?
– Я не смотрю ему в глаза никогда!
– Господи, Оля, какая же ты дура. Зловещие мертвецы, часть вторая.
– Что? – закричала она.
– Жив твой муж, не блажи, – сказал Фенимор сквозь сведённые судорогой губы.
– Что?!
– Не ори! Это не с ним беда. Это с Зоной какая-то беда, Оля. Так. Не ори, дай мне подумать.
Он думал, она курила. Он думал быстро, но она высадила две сигареты, пока он думал. Потом он нашёл укатившийся фонарик, сунул в руке Ольге и заставил её посветить в глаз мужа. Она расплакалась, и они уложили Николаича поудобней, приковали его к спинке кровати за обе руки, Ольга, то и дело вытирая слёзы воротником майки, выдала Фенимору требуемые ключи с николаичевой связки, и они вместе пошли в «сейф», окликнув из коридора Туранчокса. По дороге она сказала: «У тебя температура, Вадим, не грипп ли?» Он ответил: «Нет».