– Считай, мне неприятно слышать.
Весёлой промолчал.
– А ты так в джинсиках и маечке будешь? – спросил он погодя.
– Не хочу останавливаться. Даже на пять минут. Слушай, а Туранчокс не забыл радио положить в салон?
– Я даже не знал, что он должен был. Он сказал просто: всё положил. Зачем тебе радио? Хотя… Сейчас…
– Вот именно.
– Почему ещё никто вслед за нами не ломится, вот вопрос.
– Не ломится ли? – сказал Фенимор. – Хотел я пошарить по частотам. Одна «17-я площадка» – пятьсот тысяч долларов. Вата не вата, морально не морально, а поллимона баксов. Это один только трек, а есть ещё четыре. Ладно. Давай, вперёд.
Вот и «Обелиск», основной естественный ориентир для треков «Капустин – 21-ая площадка», «Аэродром – Свинчатка – Вега». Настоящий пузатенький Р-1 всё ещё гордо стоял на постаменте в окружении давно не стриженного сквера. Этот сквер был полностью накрыт гитикой «Баня», но на её срезе был вполне безопасный асфальтовый пятачок.
– То есть ты тут служил срочную, – сказал Весёлой. – Ещё до того.
– Не начинай. Всё равно я ничего не скажу заранее.
– Понимаешь, Вадик…
– Не начинай. Сколько можно.
– Епэбэвээр, Вадим! Я с тобой год этот трек провешиваю. А ты не говоришь – что там.
– Два часа – и мы там, – заметил Фенимор. – Ты год терпел.
– А оно работает? То, что там? Если всё в отключке?
– Мы не зря едем, Серёга, – сказал Фенимор, интонацией оканчивая дискуссию. – Ты не заметил, какая сейчас была вешка?
– Триста один.
– Внимательней. Впереди «могила» с химиками. Прямо на дороге. Была занавешана очень жирным «зеркалом».
– Я помню. – Весёлой сбавил скорость, поплелись шагом. – Блин, привязалось всё-таки!.. – сказал он про себя, повиснув над рулём и вглядываясь.
– Что – «привязалось»? – так же спросил Фенимор, так же посунувшись к лобовому стеклу и так же вглядываясь.
– Да это ваше «епэбэвээр»… Да, вижу. Видишь? Кунг. Нет никакого «зеркала».
– Вижу. В тридцати метрах стоп. И гаси двигло.
– Так давай объедем тихонько. В нашей новой манере.
– Нет. Я хочу посмотреть. И заодно переоденусь. И радио гляну. Мы нормально отъехали, и не догонят, и случайно не упрутся.
Сначала он оделся. Импровизированно – оставил комбинезон в тючке, взял лишь жилет, сменил кроссовки на ботинки, с трудом натянув низ узких штанин на берцы. Вооружился, упаковался. Подумал, и всё-таки надел нагрудный рюкзак со стандартом. Невозможно было противиться острому приступу привычки. И сразу почувствовал себя, между прочим, гораздо лучше. Оказывается, всё это время он страдал от того, что не был нормально экипирован. Ещё полминуты он раздумывал, не переодеться ли, всё-таки, на полную, в комбинезон со всеми делами. Но взял себя в руки. Немного хамить на виду у Матушки почему-то казалось уместным. Правильным. О! Возможным, вот так.