– Проклятье, все время обман. Это пустая отговорка. Я ничему не верю.
– Правда, я не лгу, и если вы обещаете мне быть разумным, я проведу вас в ее комнату на четвертом этаже. Она скажет мне потом все, что захочет, пусть говорит.
– В ее комнату? А она в ванной? Вы меня не обманываете?
– Нет, следуйте за мной.
Она поднимается, я – за ней. Она открывает дверь, впускает меня внутрь, затем дверь закрывает, и я вижу Шарпийон в ванной, голую, которая, изображая, что принимает меня за тетю, говорит принести ее полотенца. Она – в позе самой соблазнительной, какую только может пожелать Амур, но едва меня увидев, она приседает и издает крик.
– Не кричите, меня вам не обмануть. Успокойтесь.
– Идите вон.
– Нет. Позвольте мне перевести дух.
– Идите прочь, говорю вам.
– Успокойтесь и не бойтесь насилия.
– Моя тетя мне заплатит.
– Это смелая женщина и она найдет во мне истинного друга. Я вас не трону, но раскройтесь.
– Как! Что я должна раскрыть?
– Станьте так, как вы стояли, когда я вас удивил.
– Ах это – нет; и прошу вас выйти.
Чтобы собраться еще больше с силами, она являет перед моими глазами картину еще более соблазнительную, используя в качестве приема нежность, чтобы заставить меня выйти, увидев, что гнев ей не помогает. Поскольку я пообещал ее не трогать, она решилась, насколько это возможно, загасить огонь в моей душе, который, как она знала, она разожгла, и повернулась ко мне спиной, чтобы помешать мне думать, что она может почувствовать удовольствие от лицезрения меня, и что эта мысль может побудить меня действовать. Я все это знал, но, желая вернуть себе разум, должен был пойти на все унижения, чтобы утихомирить свои чувства, и не был огорчен, увидев очень быстро эффект от этой фрустрации. В этот момент входит тетя, и я выхожу, не говоря ни слова, в достаточной мере довольный тем, что испытываю чувство презрения, которое убеждает меня в том, что любовные чувства не имеют более надо мной власти.
Тетя присоединяется ко мне за дверью и, спрашивая, доволен ли я, говорит зайти в приемную.
– Да, – говорю я, – очень доволен тем, что вас понял, и вот вознаграждение.
Говоря так, я швыряю ей сотенный банковский билет, чтобы она делала свой эликсир жизни, не заботясь о том, чтобы взять с нее расписку, которую она хочет мне сделать. Я чувствую себя недостаточно смелым, чтобы ничего ей не давать, так что сводня проделала все превосходно и могла догадаться, что у меня на это уже нет сил. По возвращении к себе, хорошенько обдумав все приключение и чувствуя себя победителем, я порадовался этому; вернув себе хорошее настроение, я твердо решил более не ступать ни ногой в дом этих баб. Их было семеро, включая двух служанок. Необходимость существовать заставила их выработать систему, не брезгуя никакими средствами, и когда в своих действиях они сталкивались с необходимостью использовать мужчин, они выдвигали тех трех, что я назвал, которые, в свою очередь, не могли обойтись без остальных.