– Ладно, тетушка, я его отпускаю, и вот мой письменный отказ от претензий. Об остальном договоритесь с комиссаром, потому что я не хочу никого больше видеть. Дав ей записку, я даю шесть франков ей на детей, и семья уходит довольная. Немного спустя приходит чиновник комиссара, чтобы я поставил свою подпись в большой книге, и я снова должен дать денег. Когда фонари были прилажены, я должен был дать еще двенадцать франков, и вся история была завершена. Я поднялся в мой солитер, Адель уселась у меня между ног, Моро поместился сзади, Клермон сел на лошадь, и мы отправились. Было девять часов.
Адель сначала сидела неудобно; я подбодрил ее сесть поудобнее, и она это сделала; она меня беспокоила только лишь тем, что я видел, что ей неудобно; она могла опираться спиной только лишь на меня, и я считал, что не должен подстрекать ее к пользованию этой свободой, что могло бы привести к слишком далеко идущим последствиям. Я болтал с ней без всякой хитрости до самого Брессе, где, пока нам меняли лошадей, мы вышли по естественной надобности. Собираясь сесть обратно в коляску, причем Адель должна была садиться второй, я протянул ей руку, чтобы помочь запрыгнуть внутрь, потому что у такой коляски нет ступеньки. Поскольку при этом Адель должна была поднять свои юбки спереди, прямо у меня перед глазами, и высоко приподнять ногу, я увидел черные штанишки, вместо того, чтобы наблюдать белые бедра. Это зрелище мне не понравилось; я сказал ее отцу, который подсаживал ее сзади:
– Месье Моро, у Адели черные штанишки!
Она покраснела, я отец сказал со смехом, что она счастлива, что пришлось продемонстрировать только эти штанишки.
Этот ответ меня позабавил, но сама идея мне не понравилась, потому что мысль надеть штанишки девушке может быть сочтена во Франции весьма дерзкой, по крайней мере если она не должна садиться на лошадь, а кроме того, девушка из буржуазии садится на лошадь без штанов, стараясь лишь оправить получше свои юбки. Я увидел в штанах Адели обидное для себя соображение, способ защиты: предположение разумное, однако, как мне казалось, она должна была бы от него воздержаться; эта мысль вызвала у меня раздражение, я заговаривал с ней до Сен-Симфориена только несколько раз, спокойно, предлагая сесть более удобно, тогда как до Брессе я говорил с ней весьма весело. Эта холодность с моей стороны, которая длилась четыре часа, должна была быть замечена юной Аделью. В С.-Симфориене я сказал Клермону проехать вперед, заказать хороший ужин на троих и идти спать, до завтрашнего утра. Я видел, что он устал; Роанн был местом, где ночлег должен был быть неплох. Впрочем, я не торопился. На полпути до этого поста, который был двойным, Адель сказала, что, наверное, она доставляет мне неудобство, потому что я теперь не так весел, как на первых постах, но я заверил ее, что нет, сказав, что беспокоюсь лишь о том, чтобы дать ей хороший отдых.