– Наоборот! Она пополнела. Вы дадите ей на вид тридцать лет.
– Я ей сейчас напишу.
Она вышла, и я, пораженный этим необычным приключением, стал думать, могу ли я, должен ли снова направиться в Экс в этот же день. Она у себя; она не поддерживает общества; кто может ей помешать принять меня? Если она меня не примет, я уеду? Но Генриетта меня еще любит; она приставила ко мне ночную стражу; она шокирована, что я мог ее не узнать; она знает, что я уехал из Экса, она уверена, что сейчас я здесь, и она дожидается развязки пьесы, видя меня у себя. Мне поехать или написать ей?
Я решился ей написать и сказать, что я жду ее ответа на почте до-востребования в Марселе. Я передал письмо моей страже, и денег, чтобы она отослала письмо экспрессом, и отбыл обедать в Марселе. Не желая, чтобы меня узнали, я поселился в плохой гостинице, где был счастлив увидеть мадам Сшицца, сестру Нины. Она прибыла из Барселоны вместе со своим мужем три или четыре дня назад и была накануне отъезда в Ливорно. Она обедала, ее мужа не было, мне было любопытно узнать у нее сотню вещей, я просил ее прийти в мою комнату поговорить, пока мне принесут обед.
– Что делает ваша сестра? Она в Барселоне?
– Моя сестра еще в Барселоне, но она не останется там надолго, потому что епископ не желает ее ни в городе, ни в своей епархии, а епископ может больше, чем граф Рикла. Она вернется в Валенсию только как женщина, которой нельзя воспретить проезд через Каталонию с тем, чтобы вернуться в Италию; но в городе, в котором вы проездом, не останавливаются на восемь-десять месяцев. Она уедет наверняка в течение месяца; но она этим не огорчена, так как уверена, что граф будет ее пышно содержать, где бы она ни была, и ей удастся, быть может, его разорить. А пока она старается разрушить его репутацию.
– Я немного знаю ее образ мыслей, но в конце концов, она не может быть врагом человека, который до сих пор осыпал ее богатствами.
– Ничего подобного. У нее нет ничего, кроме бриллиантов. Но не полагаете ли вы, что этому монстру знакомо чувство благодарности? Или другие чувства природы человеческой? Это настоящий монстр, и никто лучше меня не знает, что она такова, потому что такой и должна быть. Она заставила графа творить сотни несправедливостей с единственной целью, чтобы вся Испания говорила о ней, и чтобы она знала, что она остается владычицей своего тела, своего добра, своей души и своей воли. Чем более кричащую несправедливость она заставляет его делать, тем более уверена, что о ней заговорят, и это все, чего она хочет. Ее обязательства передо мной бесчисленны, потому что она обязана мне всем, вплоть до своего существования, и негодяйка, вместо того, чтобы отплатить мне добром, определив моего мужа на должность с более высоким содержанием, что стоило бы ей всего лишь одного слова, она заставила дать ему расчет.