Она ела мало, но с хорошим аппетитом, удивленная тем, что видит два английских блюда, причем плумпуддинг был приготовлен на превосходном масле. Она спросила у хозяйки, не англичанин ли повар, и когда та ответила, что это я все организовал, она поднялась, ничего мне не говоря, преисполненная благодарности. Она развеселилась, она поздравляла меня с моим аппетитом, она пила все время со мной, но умеренно, отдавая справедливость Монте Пульчано, что подал нам хозяин, и вину Монтефьясконе. Я опьянел, но она нет, так как пригубливала вино маленькими глотками, в то время как я пил стаканами. Она говорила со мной на итальянском языке, которому научилась за шесть месяцев, что провела во Флоренции; она сказала, что родилась в Лондоне, что выучила французский в школе, и я думал, что умру от радости, когда, спросив у нее, не знает ли она Корнелис, услышал, что она была знакома с ее дочерью Софи, учившейся в той же школе, но не с ее матерью.
– Скажите, выросла ли Софи.
– Нет, она маленькая, но очень красивая и полна талантов.
– Ей должно быть сейчас семнадцать лет.
– Да, как и мне.
При этих словах она останавливается, опускает глаза и краснеет.
– Вам плохо?
– Совсем нет, но я не смею вам сказать, что Софи донельзя похожа на вас.
– Почему не смеете? Мне неоднократно это говорили. Это случайность. Но давно ли вы видели Софи?
– Восемнадцать месяцев назад. Она вернулась на Сохо-Сквер к своей матери, чтобы выйти замуж, как говорят; я не помню, за кого.
– Вы сообщили мне, мадам, очень интересную новость.
Хозяин приносит мне счет, где я вижу три паули, что конник потратил на себя и свою лошадь.
– Он сказал, – говорит хозяин, – что вы заплатите.
Прекрасная англичанка краснеет, я расплачиваюсь, и мы отправляемся. Краска, бросившаяся в лицо барышни, мне в глубине души нравится, она доказывает, что она не причастна к проделкам своего мужчины. Я умираю от желания узнать, в результате какого приключения она покинула Лондон и как она могла сделаться женой француза, как она выехала из Ливорно без экипажа, что она собирается делать в Риме; но я опасаюсь потревожить ее, задавая вопросы, поскольку она сама сможет, если захочет, мне рассказать, по крайней мере вкратце, свою историю, поскольку она сказала, что рассталась с мисс Корнелис восемнадцать месяцев назад. Поскольку предстояло провести три часа до прибытия в С. Кирико, я занял их разговорами о моей дочери Софи. Поскольку она сказала, что жила с Софи целый год в том же пансионе, я спросил, есть ли там еще мисс Нэнси Стейн. Читатель может вспомнить, что эта девочка обедала со мной – очаровательное дитя десяти-одиннадцати лет, и я покрывал ее поцелуями, и что ее отец подарил кольцо моей дочери.