Увидев его, Варя замерла, скованная страхом. Все мысли как вымело, остались одни ощущения. И рефлексы. И впечатления от просмотренного фильма.
Когда обод диска сшиб шпиль МГУ и проломил купол Форума на Воробьевых горах, Варя промедлила еще секунду, наблюдая, как падает, пыля, острие со звездой в венке, как проламывается круглый свод, а потом развернулась, и побежала к станции метро «Проспект Вернадского».
За ее спиной разверзался ад, потемневшее небо озарялось лиловыми сполохами, неумолчный грохот бил в уши, нарастая и усиливаясь, а она бежала, бежала так, будто ставила рекорд. Ибо ее догоняла смерть.
Она ворвалась в павильон, скачками спустилась по ступеням, пробежала по перрону, лавируя между пассажирами, и запрыгнула в вагон.
— Осторожно, двери закрываются! — произнес бархатистый голос под потолком. — Следующая станция — «Университет»!
Наполовину прозрачные сигары метропоезда бесшумно заскользили над матовой дорожкой монорельса и нырнули во тьму туннеля.
Дрожа, Варя уселась на свободное сиденье, но усидеть не смогла, вскочила снова. Ее вдруг посетила страшная мысль: а если себумские бомбы пробьют пласт грунта и обрушат туннель?!
На станции «Университет» не было ни одного человека. Не горел свет, зато клубы дыма с улицы затягивало и стелило пеленой, застя золотые буквы, выложенные по белому кафелю: «УНИВЕРСИТЕТ».
— Пожар, что ли? — забеспокоился сосед, толстый дядька в дурацкой куртке из стереосинтетика, переливавшейся, как перо павлина.
— Это себумы напали, — сухо объяснила Варя.
— Шуточки у вас… — неуверенно проговорил дядька.
Варя только плечами пожала. На нее сошла тоска, страшная, космическая тоска. И сидело в душе, как заноза, величайшее сожаление. Ведь прав был Виктор, а она его прогнала… И кто она после этого?
Убийственный грохот прокатился по туннелю. Монорельс-антиграв поддал под днище вагона. Сосед ойкнул испуганно и вытаращился на Варю:
— Т-так это правда?!
— Что я вам, — буркнула Варя, — врать буду?
— Так надо же что-то делать! — фальцетом возопил сосед.
— Я и делаю! — отрезала Варя.
— Что?!
— Укрываюсь от опасности! Прячусь!
Автоматы незримо проверили путь, и поезд двинулся, укатываясь в темноту, тревожно подсвеченную красными огнями аварийных фонарей.
На метромосту в окна ударил рябиновый свет заката, а в уши — отчаянные крики людей, метавшихся по перрону.
— Станция «Воробьевы горы», — как ни в чем не бывало сообщил автомашинист.
Люди в едином порыве бросились по вагонам.
— Вон он! Вон он! — пробился крик. — Возвращается!
Варя кинулась к окну, нелюбезно подвинув толстую тетку, бледную, с перекошенным лицом, намертво вцепившуюся в маленькую сумочку. Вдалеке, за откосом, за куполами Славяно-греко-латинской академии, на полнеба выпирал диск пришельцев. С него срывались слепящие молнии и струйчатые потоки плазмы. Иногда темная поверхность Москвы-реки сверкала, как зеркало, отражая нестерпимый блеск аннигиляционных вспышек, подсвечивая бегущие тучи и серое днище диска. Диск медленно приближался.