— Ты уже вычислила субъекта, которого следует представить этому волосатому кретину? — просмеявшись, осведомился он.
— Да вроде бы, — неуверенно ответила Вомб, освобождаясь от бюстгальтера, на левой чашечке которого был в подробностях изображён маленький мохнатый паучок. Буфера у неё оказались такими мощными, что мне по дикой ассоциации вспомнился антикварный «понтиак». Хоть сейчас подключай к торчащим как ещё и не у всякой молодухи сиськам молокопровод. Хватит напоить всю Контору, да и Государственной Думе кое-что останется. — Голова у Лохмача невероятно жёсткая, — озабоченно заметила обладательница образцово-показательной молочной фермы. — Я только начала, а уже устала. Ты его недостаточно подготовил для сеанса, Лапец. Не размягчил ему мозги как следует.
— Так что, мне остаться в палате? — отозвался Лапец, открыто грозя мне костлявым кулаком.
— Не надо, — успокоила ретивца сестра, придерживая ладонями роскошные груди. — Для полной сосредоточенности нужно полное одиночество. — Она повернулась ко мне анфас, встряхнула прекрасными волосами и медленно огладила крутые шелковистые бедра. Ночи в белом атласе. Чистейшая Афродита. В смысле, Афродита чистейшей воды.
Нет, Ольгерт Васильев не мог удержаться от комментариев.
— Ух-х, вот это станочек!
— Станочек что надо, Лохмач, да не тебе на нём работать! — срезал меня Лапец, задержавшись на полпути к дверям.
Вомб только снисходительно посмеялась над ошалевшими от её красоты мужиками. Я не придумал достойного ответа, а может, мне уже заткнули рот каким-то неведомым способом, не знаю. Взгляд матушки Вомб вдруг резко изменился, сделавшись предельно серьёзным и сосредоточенным. Я с ужасом ощутил, как у меня заледенели и в то же время размягчились и потекли мозги.
— Пошёл прочь, Лапец! — не оборачиваясь на уходящего карлика, тихо, но со стальными нотками в голосе, приказала Вомб.
Лапец мышкой выскользнул из палаты, аккуратно прикрыв дверь.
Чмокнул фиксатор, и я остался наедине с сестрой.
Теперь она двигалась, как сомнамбула, и не смотрела в мою сторону, но я чувствовал себя так, словно она сидела напротив меня и ощупывала мой череп сильными тёплыми пальцами. И я потёк, как могла бы потечь стеариновая свеча под яростным светом вспыхнувшей сверхновой звезды.
Вомб подошла к одному из зачехлённых аппаратов и откинула стерильно чистое белое покрывало. Под ним оказалось нечто вроде гинекологического кресла или массажного центра для гинекологического массажа матки. От этого чудовищного врачебно-сексуального приспособления отходили проложенные по полу мощные силовые кабели, зловещими змеями расползавшиеся по пристенным электронным шкафам.