Слепящие извивы оплели плечи, грудь и голову козлоногого. Запахло палёной шерстью, тварь взвыла – однако даже не попыталась броситься на своих мучителей.
– Твой круг! Он держится!..
Вен лишь фыркнул, мол, не время.
Тварь глядела прямо на них, глухо и негромко рыча. Руки-лапы с жуткими когтями она опустила, словно понимая, что от них сейчас мало толку. Молния Алисанды выжгла коричневую шерсть на торсе создания, оставила багровые росчерки ожогов на тёмной коже – однако не спалила бестию и даже не лишила чувств.
Глаза у создания были словно залиты белым пламенем, и Вениамин силился сейчас вспомнить, в какой из книг по мифологии ему встречался этот признак – потому что больше ничего на ум не приходило. Создание не принадлежало ни к одному из обширных бестиариев, со всем мыслимым тщанием создававшихся магами Академии не один век.
– Врёшь, я тебя достану! – услыхал он яростный шёпот Алисанды.
– Стой, Санди, стой!
– Чего стоять? – в бешенстве прошипела она прямо в ухо Вену. – Он выдержал мою молнию, но ничего, сейчас я…
– Стой.
– Чего-о?!
– Он на нас не нападает, ты разве не видишь? Ты хлестнула его молнией, хотя он не сделал нам ничего плохого.
– Вен! Что за бред?! – не выдержав, завопила Алисанда. – Эта тварь вмиг нас располосует и выпустит кишки, едва только доберётся! Сколько ещё продержится твой круг?..
– Если его не трогать – то до утра. Но если этот красавец решит, что заклятье следует всё время проверять на прочность…
Козлоногий склонил голову набок, словно прислушиваясь к словам чародея. Скрестил руки на груди, всем видом своим показывая, что никуда не торопится и может ждать хоть до рассвета, хоть до следующего вечера.
– Он разумен, – тихонько проговорила Алисанда. Она пригнулась, а меж её ладонями перекатывался огненный шарик.
Ночь вокруг них замерла, блестели камни, с которых пламя Хаоса слизнуло весь снег. По-прежнему сиял магический светильник, его мертвенные лучи позволяли во всех деталях рассмотреть жуткое создание, не то спавшее бесчисленные века под жертвенником, не то как раз и явившееся «из астрала».
Взгляд его притягивал и завораживал. В нём жила странная раздвоенность – взгляд одновременно и зверя, и разумного существа, однако наделённого разумом настолько странным, что все привычные Вениамину и Алисанде категории скорее всего показались бы ему полной чушью.
Козлоногий не делал попыток напасть или хотя бы вырваться из зачарованного круга. То, что он заперт, тайной для него явно не было – Вениамин заметил, как глаза существа проследили взглядом заключавшую его в себе окружность. Маг готов был поклясться, что существо ехидно ухмыляется.