Самолёт опустился на зеленое поле. Аэропорт Североозерска — изба. Рядом
— традиционная полосатая колбаса.
Меня встретил милицейский «газик». Часа полтора хорошей гонки по не совсем хорошей грунтовой дороге. Мимо бесконечных полей, разделённых ровными квадратами лесозащитных полос.
В Крылатое добираемся в сумерки.
Большое село посреди степи, продуваемое со всех сторон. Домики из кирпича. Кое-где деревянные, финские. Утопают в садах. Главная улица хорошо освещена. Как везде — центральная площадь, обрамлённая двухэтажными домами.
Одинокий пёс поднялся с крыльца конторы совхоза, вяло шевеля хвостом.
Прощаюсь с водителем, чтобы попасть под опеку участкового инспектора.
Евгений Линёв — молодой парень, с умным, внимательным лицом. Совершенно непохожим на те, которые канонизированы в фильмах.
Участковый проводил меня в дом для приезжих. Пристройка к зданию конторы. Сторож, Савелий Фомич, сам открыл чистенькую, тёплую комнату с двумя койками.
— Вы будете жить один, товарищ следователь, — поспешил заверить Линёв.
— Верно, — подтвердил сторож. — Вон там у нас санузел, умывальник. Рядом — кухонька. Газу, правда, в баллонах нету. Никак не сменяют…
— Ничего, обойдусь. Столовая есть?
— А как же! — ответил Савелий Фомич.
— Но сейчас поздно, закрыто. — Линёв посмотрел на ручные часы.
— Это точно, — сказал сторож. — Деревня. С курями спать ложатся. А чаек у меня готов. На плиточке. С устатку не мешает, а?
— Не мешает, — сказал я. — Спасибо.
Участковый инспектор спросил:
— Я вам нужен, товарищ следователь?
— На сегодня нет. Благодарю за хлопоты…
Он пожал плечами:
— Какие там хлопоты. Служба. — И, откозыряв, ушёл.
— К молодой жене. Секретарша директора, — подмигнул сторож. — Две недели, как свадьбу сыграли… За ради неё и напросился сюда из района.
— А прежний?
— Тю-тю. Подался далече… Перевели.
«Жаль, — подумал я. — Одним помощником, знающим село и его обитателей, меньше…»
Сторож, прежде чем сходить за чаем, почесал затылок:
— Не знаю, понравится ли вам моя заварка… С мятой. По-стариковски. Для суставов полезно.
— Понравится. Моя мать тоже любила заваривать с мятой.
— Могу и чистого. Индийский у меня.
— Давайте с мятой.
Савелий Фомич принёс маленький чайничек с запаянным носиком. Поставил на стол.
— Стаканы в тумбочке. — Он собрался деликатно ретироваться.
— Присаживайтесь. Вдвоём веселее.
Он подумал, потоптался. Подсел к столу.
Я нарезал краковской колбасы (что делали бы без неё командированные?).
Старик от угощения отказался. Прихлёбывал из стакана, макая в чай кусочек рафинада.
Говорить о деле я с ним не собирался. Но старику не терпелось выложить московскому следователю свои соображения.