— И начал тебя шантажировать Кенникеном. Он мог бы ему передать, где ты находишься.
— Очень даже на него похоже. А я, действительно, должник у Кенникена. Говорят, он стал импотентом, а вина за это целиком лежит на мне. Для меня гораздо лучше, если он не знает, где пребываю.
Я вспомнил нашу последнюю встречу в темном шведском лесу. Чувствовал, что его не убил, был уверен в этом, еще нажимая на курок. У стрелка появляется интересная способность предвидения, попадет он в цель или нет: я знал, что пуля пошла ниже и он только ранен. Характер раны совсем другое дело, если попаду в лапы Кенникена, мне нечего рассчитывать на жалость с его стороны.
Элин отвернулась и принялась осматривать поляну. Тишину и спокойствие уходящего дня нарушали лишь птицы, отходящие ко сну. Она задрожала и обхватила себя руками.
— Ты пришел из другого мира, мира, которого я не знаю.
— Именно от него и хочу тебя уберечь.
— Биркби был женат?
— Не имею представления, но знаю одно: если бы Слэйд пришел к выводу, что у Биркби больше шансов приблизиться к Кенникену, он приказал бы ему убить меня, использовав те же аргументы. Иногда мне кажется, что так было бы лучше.
— Нет, Алан! — Элин наклонилась и взяла меня за руку. — Никогда так не думай.
— Не волнуйся, у меня нет склонностей к самоубийству. Во всяком случае, сейчас ты знаешь, почему не переношу Слэйда, не доверяю ему и почему подозрительно отношусь ко всей операции.
Элин внимательно смотрела на меня, не выпуская руки.
— Алан, кроме Биркби ты еще кого-нибудь убил?
— Да, — ответил я, подумав.
Она нахмурилась. Отпустила мою руку и медленно покачала головой.
— Я должна подумать, Алан. Прогуляюсь немного, — встала. — Одна, если ты не возражаешь.
Я посмотрел, как она исчезла среди деревьев, и взял в руку бутылку. Подержал ее, решая, хочу ли еще выпить. Посмотрел на свет, оказалось, что четырьмя глотками я опустошил ее наполовину. Отставил бутылку в сторону: никогда не верил, что можно решить проблему, утопив ее в алкоголе, а мое нынешнее положение никак не способствовало таким попыткам.
Я знал, что мучает Элин. Женщина переживает шок, когда узнает, что мужчина, с которым она делит ложе, дипломированный убийца, даже во имя самого святого. У меня не возникло иллюзий, что дело, которому я служил, имеет какое-то особое признание в глазах Элин. Что мог знать мирный житель Исландии о сумрачных глубинах нескончаемой, необъявленной войны между народами?
Я собрал посуду и принялся мыть, раздумывая, что делает Элин. Все, что могло говорить в мою пользу, — это проведенные совместно летние месяцы и вера, что те счастливые дни и ночи перевесят на весах ее памяти. Я надеялся, что ее представление обо мне как о мужчине, любовнике и человеке окажется предпочтительнее моего прошлого.