Тут вдруг среди молодёжи грянула мода «милитари». Я вообще-то моду плохо понимаю, особенно такую. Ведь если в армии всё время с тряпкой по полу ползать, мало хороших впечатлений остаётся. Но в целом молодёжная мода мне нравится. И я подумал: какое же это милитари, когда к зелёной куртке пришивают два непонятных шеврона? Я взял и пришил на свою гимнастёрку со стоячим воротничком петлицы лейтенанта (коим я и являюсь) и начал носить в институт, на работу. Сначала смеялись. Потом спросили, где я достал такую модную вещь. Я был поражён: форма красноармейца теперь – модная вещь!
К тому времени у меня уже был почти полный набор вещей красноармейца. Я выезжал в таком виде в лес. Люди то хвалили за патриотизм, то пугались, некоторые думали, что началась война, приходилось успокаивать, отпаивать, мол, хлебни, дядя, ничего страшного, танки пройдут, и всё будет в порядке…
Тогда я понял, что всё это переросло в одну большую шутку, шутом в которой был я. Но ведь самое интересное – это реакция людей…
Немного походив в этой форме, я понял главное: у нашего человека красноармеец и энкавэдэшник – это коллективное бессознательное, архетип. Наш человек может спокойно смотреть на разную форму: милицейскую, современную военную – камуфляж, но когда он видит человека в плащ-палатке и пилотке, то сразу взрывается изнутри, хочет узнать: «Что случилось? Чем он может помочь? Где враг? Где фронт?» Если же на гимнастёрку надеть чёрный плащ, то превращаешься в энкавэдэшника – никто уже не смеётся, вопросов не задаёт, не улыбается. И это в голове у каждого!
Я понял, как бороться с бандитами. Надо такую форму носить! Иду как-то ночью: нормально так – гимнастёрка, портупея, чёрный плащ и дипломат. Не то что бандиты, милиционеры и те сразу уехали, когда я к милицейскому уазику подошёл, чтобы номер дома спросить! У нашего человека врождённая боязнь гимнастёрки и чёрного плаща. На уровне подсознания возникает мысль: «За мной пришли».
Любую другую форму наш человек либо не замечает, либо презирает, а вот красноармейскую очень уважает. Это же не государство, это родина.
Я поставил эксперимент (всё-таки инженер): приколол к форме 42-го года значок «КГБ СССР» и сел возле пивного ларька. Сижу, пью пиво. Пока значка не видно, все останавливаются, интересуются. Если видно – никто ничего не спрашивает, несмотря на то что ни КГБ, ни СССР давно нет! Это какая-то программа!
А знаете, какими глазами на эту форму смотрят граждане СНГ? Им становится страшно. Им кажется, что мы снова воюем, и их страны снова станут частью России, потому что когда мы воюем, то мы ещё полконтинента отхватываем. Этот бессознательный рефлекс есть у всех – у узбеков, у таджиков… Тоже врождённый.