Из-за его плеча она увидела Лору и прочла в ее глазах недоверие. Видно, она гадала, как у Черри хватило денег расплатиться за картину. Вот и пусть гадает.
В ту ночь Лора спала плохо. Столько всего крутилось у нее в голове. Сначала Дэниел оплатил Черри дорогу и, похоже, переплатил, а теперь и всю эту одежду. Он явно потратил целое состояние, и справедливости ради, Черри, конечно, с трудом потянула бы такие расходы. Но к чему тогда эта картина? Почему она решила спустить пару-тройку тысяч евро на подлинник, если не могла даже дорогу себе оплатить? Со всеми этими мыслями Лора проворочалась до двух часов ночи и проснулась тоже рано – около шести. Это беспокойное, вызывающее легкую тошноту чувство внизу живота никак не проходило, и Лора решила сходить на кухню выпить воды. Там она подставила стакан под кран, но стекло выскользнуло у нее из рук и разбилось об раковину. Лора чертыхнулась. В последнее время она стала такой растяпой, вечно все роняла, теряла. Машину в починку она так и не отдала, а теперь было уже слишком поздно, так как через день ей пора было уезжать. Она бережно вытащила осколки из раковины и сложила их на старую газету. Потом достала другой стакан, набрала воды и стала пить медленными глотками, пока вопросы, оставшиеся с минувшего вечера, продолжали биться в ее голове, как шарик для пинбола, но внятных ответов так и не находилось.
Лора размяла ноющие, затекшие мускулы. Это был последний день отпуска, за время которого ей полагалось отдохнуть, но, напротив, она была напряжена и изнурена еще больше обычного. Черри все перевернула с ног на голову. Она чувствовала себя как дома и вместе с тем избегала проводить время с хозяйкой виллы. Лора укрепилась во мнении, что Черри ее с трудом терпит.
Она взяла в руки картину, которую Черри купила для Дэниела. Свет выхватывал деревья и тени на площадном песке. Пейзаж был изумительный. Неудивительно, что Дэниел был так тронут.
– Это подлинник.
Лора обернулась – в дверях стояла Черри.
– Мало ли, вдруг вы сомневаетесь.
– И давно ты здесь стоишь? – выпалила Лора в раздражении, застигнутая врасплох, хотя и знала, что Черри не могла прочесть ее мыслей.
– Не очень. – Черри усмехнулась. – А вы, похоже, любите трогать чужие вещи.
Лора отпрянула. Отложила картину. Что Черри такое говорит? В конце концов, у нее есть полное право посмотреть на картину ее родного сына! Лора собиралась так ей и ответить, но леденящее, отрезвляющее воспоминание остановило ее. Воспоминание о том дне, когда она зашла в их спальню. Книги Черри, ее билеты. Неужели она знала, что их брали в руки, открывали, читали?