— Я не хочу тебя пугать, — проговорил он.
— Сделай меня своей, — только и прошептала, опуская лямки ночной рубашки. Встала на пол, а рубашка упала лужицей у моих ног. Переступила ее и подошла к мужчине. Он завороженно следил за моими действиями. Как я медленно отстраняю его сжатые, на рубашке, руки. Как поднимаю ее, всматриваясь в полоски шрамов. Он не был безобразным, только думал что таков. Полоски были белесые и в тусклом свете, почти незаметны, только на правом плече ощутимая рана, как от удара сильным потоком магии, выходящим с другой стороны. По телу пробежались мурашки, и тело Валейна тут же напряглось. Я приблизилась к ране и проведя по ней пальцами, поцеловала, переходя на шею и возвращаясь к губам.
— Никогда не сомневайся в себе, — проговорила, отстранившись, гладя его по плечам.
— Пары наших воинов всегда бояться их, — тихо ответил он, — Мы многое видели и наше тело имеет множество ран. Именно они и пугают женщин. Все женщины вначале отказываются принимать свою пару. Некоторые предпочитают остаться в одиночестве.
— Я не все, — обхватила его лицо ладонями, — Сколько еще я буду это показывать и говорить? Это твои страхи, не мои. Я не могу их забрать, но могу помочь их побороть.
— Ты точно этого хочешь?
— Я хочу своего единственного, — приблизилась к его губам, — Сегодня и до последнего удара сердца.
Он сам повалил меня на кровать, снимая остатки одежды, целуя каждый доступный сантиметр кожи. Он любил меня, страстно, нежно, так как не любил никто. Я чувствовала, как наши сердца ускоренно бьются в такт друг другу и это были самые прекрасные мгновения в моей жизни.
Утро наступило слишком быстро, а значит осталось еще меньше времени. К завтраку я спустилась с Валейном. Снова. Увидела, как мама разговаривает с Зариной, Златой и ее мамой, отец упорно доказывает что-то Амелии, а Натан завороженно наблюдает за своей единственной.
— Неужели я выгляжу так же? — скривился воин.
— Ты выглядишь более, — ответил папа, прерывая спор с девочкой.
— Чудно, — прикрыл он глаза.
— А по мне, так все шикарно, — улыбнулась всем и принялась есть. Амелия успела поблагодарить меня за спасенную жизнь, к ней подключилась и ее мама. Я лишь улыбалась и радовалась, что все наладилось. Натан еще не известил девушек о предначертании Амелии ему, но все же решил не медлить, после боя, все скажет.
Самое страшное началось после прихода Марьяны и Ибрама. Меня пытались вычитать, потом расплакались и обнимали, потом Марьяна знакомилась с родителями, пока Ибрам снова меня вычитывал за глупость.
— Если бы у меня был шанс вернуться назад, — резко ответила я, — Я бы сделала так же.