Генерал одобрительно посмотрел на меня.
– Хорошо держитесь. Не совсем. Мне – звонил человек из Буэнос-Айреса… Юрий – так?
– И?
– Он готов перечислить полмиллиона долларов. На счет, который я укажу. Но с условием, что вы никогда не покинете Украину.
Вот оно так…
Я это подозревал, кстати. Начал подозревать еще в Буэнос-Айресе, перед отъездом. Мне показалось странным, что убили дядю Мишу. Кто мог его убить? Кому этот сверхосторожный еврей – открыл дверь?
И самый главный вопрос – если даже он начал наводить справки, как из Украины можно было за сорок восемь часов организовать убийство в Аргентине? Это только в фильмах возможно, на деле же…
Предают всегда свои. Французская пословица, не терявшая своей актуальности никогда.
Зачем Юра это сделал? Ну, мало ли? Возможно, он давно искал момент. И возможно, если бы я не уехал из Аргентины – то сейчас отвечал бы за это убийство – запросто. Задержала бы меня полиция, нашли бы у меня, к примеру, камушки. Дядя Миша ювелиркой ведь занимался. Или какую-то вещь в крови жертвы. И – привет.
Мерзко как все…
– Сказать ничего не желаете?
– А что тут сказать?
– Сказать можно многое – сказал генерал Пивовар – но если вам нечего сказать, говорить буду я. Видите ли, Александр – мне не нужны полмиллиона долларов. Они у меня уже есть…
И в этот момент – залетевший в комнату черный цилиндр взорвался – и нестерпимо ярким светом ослепило всех нас…
Украина, Киев. Владимирская. 21 июля 2017 года.
И, отхаркиваясь и отплевываясь от этих внезапно выброшенных на голову помоев, вдруг испытываешь противное чувство провала, словно из-под ног вынули почву, и ты обалдело летишь в черном туннеле, где не видно ни зги. А куда летишь? Вон туда, на свет тусклой лампы, покачивающейся в проволочном кожухе у задуваемого снегом барака, вон туда, в уже похороненное и опять оживающее прошлое, в сивый бред тридцатых, в воспаленный шепот сороковых, в общенародную шизофрению, созданную человеком с низеньким лбом, рябым лицом и сухой детской ручкой. И к тем когда-то прочитанным книгам, которые двадцать лет без движения стояли на полке, как нечто мучительное и уже окончательно преодоленное: два тома Конквеста, три тома ГУЛАГа, рассказы Шаламова…
…
Забыть все это невозможно, эти люди – и многие, многие другие – прозрачными тенями присутствуют в нашей сегодняшней жизни с ее кафе, шопингом, фитнесом и прочими радостями. Их пытали и расстреливали в тех местах и на тех самых улицах, по которым мы сегодня проходим в приятном предвкушении любовного свидания или классной покупки. Этой кошмарной предыстории любой нашей сегодняшней истории не знать нельзя.