Лиза плеснула в стакан немного подаренного Райтом виски, закурила и вышла на балкон. Было прохладно, но не холодно. Озеро, как темное зеркало, лежало под серебристо-палевым небом, чуть тронутым белилами перистых облаков. Тут и там на воде виднелись лодки и яхты, а где-то далеко – на пределе видимости – на высоте в полверсты редкой цепочкой двигались по обычному маршруту Ниен – Сулаж-Гора[30] большие грузовые суда. Было тихо, только где-то поблизости с патефонной пластинки срывались звуки вошедшего в Себерии в моду негритянского джаза из франкской Луизианы.
«Ну, и что мне теперь делать?» – Вопрос любопытный, поскольку касался он весьма щекотливой темы.
Отношения простыми не бывают по определению, даже когда все идет хорошо и гладко. А уж «под хмурым небом», бывает, так все запутается, что и на трезвую голову всех узлов не развяжешь.
«А может быть, ну его? Не срослось…»
После памятного разговора во Владимире они с Паганелем не то чтобы поссорились, но их отношения явно зашли в тупик. Оказалось, что Лиза как в воду глядела, когда просила Якова не торопить события. Хороши бы они были, если бы поспешили тогда «сбегать под венец». И дело не в том, что Паганель подданный британской короны. Эту мелочь Лиза как-нибудь да пережила бы. Люди и не такие проблемы решают. Другое дело – стиль мышления. Профессор Паганель был слишком хорошо воспитан. Притом воспитан не по-себерски, а по-английски, а джентльмен – это даже не состояние души, это диагноз. Яков просто не понимал многое из того, что казалось элементарным не только Лизе, но и ее друзьям. Разумеется, она знала, что Яков никак не хочет ее оскорбить или обидеть, но воспитание брало верх даже там, где должна была властвовать одна лишь хозяйка Любовь. И ведь Паганель любил Лизу. По-настоящему любил. И она, похоже, тоже его любила. Тем больнее было осознавать, что любовь Рощина ей куда понятнее и ближе, чем любовь Паганеля.
Впрочем, Яков не дурак и не бесчувственное бревно. Он все понял. Вернее, так – почувствовал возникшее напряжение, увидел изменения в поведении Лизы, осознал случившееся между ними недопонимание. Но вот понимал ли он причины того, что произошло – большой вопрос. И у Лизы не было на него ответа. Вернее, был, но ей не хотелось его принимать.
На данный момент формально они все еще оставались парой, хотя незадолго до Лизиного возвращения в Шлиссельбург Паганель съехал с ее квартиры, переселившись на постоялый двор. Тем не менее они продолжали переписываться, и даже говорили по телефону, когда возникала оказия. Однако о том, что она уже вернулась, Лиза Джейкобу не сообщила. Почему? Трудно сказать. Не захотела. Испугалась. Не решилась. Все вместе и всего понемногу. Где-то так.