— Что?
— Ты подкинул мне идею.
— Только не говори, что…
— Оно самое, оно самое. Была такая теория ещё на Земле, но чисто гипотетическая, люди тогда ещё вообще ничего не знали о внеземной жизни. Так вот, если подумать, в общении всё упирается в одно и то же, как ни крути. Отличия между нашими видами. Вот я, например, люблю хороший секс… Ну, когда мускулистый, не обделённый интеллектом красавец перегибает меня через спинку дивана, крепко стискивает бёдра и засаживает поглубже…
— Это было вчера, — усмехнулся Джеймс, подумав, что только Фиона с её темпераментом могла поддержать подобную бредятину.
— …или когда он прижимает меня к постели и ритмично двигает бёдрами, а я не могу даже пошевелиться — это же буря эмоций… — не обращая на него внимания, со вкусом продолжала итальянка.
— А это — полчаса назад…
— …и ещё много чего — в конце концов, «Камасутра» не зря такая толстая. Всё это — эмоции. А вот акванты, — она махнула рукой в сторону мирно спящего на столе монитора, — этого лишены. И знаешь, проблема ведь не только в психологии. Шесть глаз, жабры, хвост — не проблема, если у хорошенькой инопланетянки третий размер, круглая задница и эротичного вида губки. Если хотя бы теоретически ты можешь с ней переспать, и не под дулом пистолета, а по своей воле. А вот если все они выглядят, как андрогины, между ног у них нет вообще ничего, сплошная чешуя, тут разве что какой извращенец возбуждение испытает. Вот почему нам так просто проводить анатомирование аквантов, ставить на них опыты. Они не просто не люди. Они — существа, которых нельзя любить.
— Ты правда думаешь, что если бы вместо акванта на стол легла такая инопланетянка, пусть даже с хвостом и длинными ушами, было бы иначе?
— А почему нет? Её ты подсознательно ассоциируешь с человеком. Даже если не испытываешь влечения — сознательного влечения, я хочу сказать, внутри тебя всё иначе. И резать её тебе будет куда трудней.
Джеймс попытался представить себя в постели с подобным существом. И вынужденно признался, что в целом это был бы интересный опыт. Пусть даже однократный.
— Нацисты во Вторую мировую войну по этому поводу не переживали, — наконец заметил он.
— Так мы и не нацисты, — обиделась девушка. — Там было слишком много других факторов, чтобы сравнивать их и нас.
— Но нельзя же сказать, что дипломатия в этой войне отсутствует только из-за того, что нам неинтересны акванты как…
— Нельзя, — согласилась Фиона. — Как ни крути, это второстепенно. Ну, встреться мы на какой-нибудь третьей планете, постреляли бы друг в друга сначала, испугались, но потом установили бы контакт. Надо только преодолеть отвращение. Будь они антропоидами, мы просто познакомились бы немного быстрей и без стрельбы. А здесь ситуация другая, твоя подружка права: мы прилетели не как дипломаты, а как колонисты. Экологическая ниша аквантов — океан, но если мы обоснуемся на суше, то станем сбрасывать в него отходы, плавать на кораблях — помнишь «Сигюн»? То есть вторгаться в их мир. И акванты, как ты понимаешь, не станут нас терпеть.