Ныне как раз был следующий вторник.
Федор Кузьмич очень волновался. Ни разу до сего дня он не руководил этим процессом, ибо все делал отец Серафим. Нет, тот, разумеется, рассказывал все, ничего не скрывая, и Федор Кузьмич теоретически очень хорошо представлял, что нужно делать, чтобы проникнуть в сон Ерофея и воздействовать на сознание купца в нужном направлении. Но теория – одно, а как будет на практике – бог весть. Однако о возможности неудачи, мысли о коей, по уверению старца, подсовывает человеку не кто иной, как бес по поручению своего хозяина-сатаны, Федор Кузьмич старался не думать. Равно как и о брате, чтоб не отвлекаться.
Но именно его он и увидел в первую очередь, когда все закончилось и Федор Кузьмич, устало потянувшись, повернулся к выходу из кельи. Брат Николя, точнее, ныне уже самодержец всероссийский Николай I, стоял у входа в землянку и внимательно разглядывал своего предшественника на посту правителя великой Российской империи Александра I. В глазах его застыло странное выражение.
После братских объятий – оба были крепки телом и из-за полноты чувств силы не сдерживали – все-таки целых семь лет не виделись, император, покосившись на спящего Собакина, поинтересовался:
– А могу я узнать, что ты с ним сейчас делал и для чего?
– От пьянства запойного лечил, – пояснил Федор Кузьмич. В голосе еле заметно прозвучала нотка гордости. Та самая, знакомая еще по 1813 году, когда он прощался с юношей Николенькой, отправляясь в заграничный поход во главе своей победоносной армии.
– Во сне? – удивился Николай.
– Можно проникнуть в сон человека и поучить там его уму-разуму.
– Неужто поможет?! – изумился Николай.
– Отец Серафим при мне старицу Феодосию Васильевну от эпилепсии вылечил. Я самолично наблюдал, поверь. Излечил и… канавку рыть отправил.
– Что за канавка? – нахмурился император.
– Ров вокруг женского монастыря в Дивееве, – пояснил Федор Кузьмич, от общения с братом с каждой секундой все сильнее ощущавший себя прежним Александром. – Старец утверждает, что ее сама Царица Небесная обошла! Кто канавку эту с молитвой пройдет, да полтораста «Богородиц» прочтет, тому все тут: и Афон, и Иерусалим, и Киев! И как антихрист придет, везде пройдет, а канавки этой не перескочит! – И, подметив ироничную усмешку, скользнувшую по лицу Николая, мягко упрекнул: – Напрасно сомневаешься. Когда холера повсюду свирепствовала, и в самом Дивееве тоже, в обители ее не было вовсе.
– Не может быть! – воскликнул император. – И ни одного случая заболевания?!
– Нет, – легонько, одними краешками губ, улыбнулся Александр.