Лечить купца предстояло от систематических запоев, во время которых он вытворял вовсе несуразное, вгоняя в шок не только домочадцев, но и все взрослое население уездного города Княгинино. То он выплясывал в чем мать родила на крыше своих хором, то пытался в одних подштанниках отправиться на вечерню в церковь, а уж сколь стекол побил в домах у соседей, сколько синяков наставил тем, кто его пытался утихомирить, – и не сосчитать. От такой позорной славы купец засобирался бежать куда глаза глядят, точнее, куда россказни о его похождениях еще не докатились.
Однако по здравом размышлении вначале требовалось излечиться, иначе что проку с этого отъезда? Все равно во время первого запоя и на новом месте все воочию узрят, что за человек поселился у них. Потому он и направился к отцу Серафиму. Бухнувшись в ноги старцу, он слезно молил избавить его от «беса пианаго», кой подстрекает его на всяческие непотребства.
– Что ни наложишь взамен, все исполню, – подвывал он. – А с домочадцами своими я уже потолковал, и, буде понадобится, все они готовы, подобно Елене Мантуровой, принять от тебя послушание умереть за меня.
Услышав упоминание о Елене Мантуровой, скончавшейся не далее как три месяца назад, отец Серафим досадливо покачал головой. Он перебил купца, чего никогда не делал, и, обратившись к Собакину, назвал его чадом, каковое обращение тоже было несвойственно старцу, величавшему всех просителей без исключения радостью или сокровищем.
– Да будет тебе ведомо, чадо, – сурово ответствовал он, – что я не накладывал на оную деву столь суровое послушание, но лишь вопросил ее об оном, испытуя, сколь сильно она любит своего брата, да и то не по собственному желанию, но исполняя волю небес! Брат же ее был смертельно болен, посему получилось жизнь за жизнь. У тебя же инако выходит. Жаждешь, чтоб домочадцы жизнь за твое пианство отдали.
Ерофей брякнулся перед отцом Серафимом на колени и, всхлипывая, залопотал что-то, извиняясь и продолжая просить помощи у преподобного. Видя столь искреннее выражение чувств, Серафим смягчился.
– Не я помогаю. Но Господь! – С этими словами старец возложил левую длань на пьяницу и начал размеренным тоном читать особую, придуманную им молитву, погружая Ерофея в сон. Не прошло и минуты, как глаза у купчины закрылись и он уснул. Убедившись, что все в порядке, и Собакин реагирует на гипноз легко, старец прервал молитву, разбудил Ерофея и повелел держаться неделю, не употребляя ни капли вина, а в следующий вторник приехать в его келью. Как найти ее в лесу, ему подскажут в монастыре.