.
В судьбы отдельных личностей загруженный карательной работой Каруцкий старался не вникать: в июне 1930 г., к примеру, подмахнул решение туркменского ГПУ об осуждении — без всяких доказательств — на очередные три года ссылки и без того давно уже ссыльного архиепископа Луки, в миру известного как замечательный хирург Войно-Ясенецкий. Так же равнодушно Каруцкий в начале 1932 г. выполнил решение Коллегии ОГПУ о досрочном освобождении из ссылки известного биолога профессора Ильи Иванова, автора скандальных работ по попытке скрещивания обезьяны и человека[159]. Ссыльной интеллигенции в Средней Азии и Казахстане хватало…
Кстати, брат Каруцкого Семён в середине 20-х годов работал в Забайкалье и в 1925 г. был аттестован как не соответствующий «для работы в органах погранохраны». Тогда же он переехал в Среднюю Азию и работал поблизости от Каруцкого-старшего, возглавляя Мервский райотдел ГПУ Туркмении. Характеризовался он как пьющий и не соответствующий занимаемой должности: в 1932 г. получил два строгих выговора — за игнорирование директив ОГПУ по оперативному обслуживанию посевной компании и не обеспечение «в течение 16 месяцев живым руководством управления отрядов застав». В 1933-м С. Каруцкий арестовывался командованием на пять и трое суток за недостаточный контроль за работой подчинённых и за халатное отношение к некоему заданию полпредства ОГПУ по Средней Азии.
В том же 1933 г. Семён попался вместе со всем районным руководством, которое пьянствовало и транжирило государственные средства. За эти художества Каруцкого-младшего ненадолго выгнали из партии, но в «органах» благодаря покровительству брата он остался, дорос в ежовщину до помначальника Особого отдела Среднеазиатского военокруга и начальника отдела в Одесском облУНКВД, откуда и был уволен — «за невозможностью дальнейшего использования» — только в 1939 г., возможно, уцелев в бериевскую чистку[160].
Крупных чекистов периодически приглашали в Москву — попраздновать за одним столом вместе с кремлёвскими небожителями. Михаил Шрейдер, характеризовавший Каруцкого в период его ташкентской работы как «всеобщего любимца, добряка и большого любителя выпить», в своих воспоминаниях приводит рассказ о том, как на одном из таких приёмов чекист с особенной охотой воздал должное горячительным напиткам, чем обратил на себя внимание члена Политбюро ЦК Лазаря Кагановича. Сталинский нарком бросил чекисту: «Ну что, Каруцкий, опять нахлестался?!» На это Василий Абрамович грубо оборвал известного своим хамством и жестокостью Кагановича: «А ты меня поил, что ли?», после чего долго возмущался и наскоком наркома («Он ещё будет считать, сколько я выпил!»), и укорявшими его за несдержанность коллегами («ж…лизы!»)