Согласно официальной версии, Сыроежкин в Ленинграде «руководит и лично участвует в ликвидации шпионских и террористических групп, созданных германской разведкой» (разумеется, существовавших лишь в воображении НКВД). Заковский провёл широкую чистку приграничного округа от всех лиц, считавшихся потенциально опасными. Уже весной 1935 г. из пограничных областей Ленинградской области и Карельской АССР было выслано 22,5 тыс. человек. Чекисты Особого отдела ЛенВО отчитались за ликвидацию в течение 1935 г. целых 13 крупных организаций и 136 «террористических групп», а также 56 резидентур всех возможных разведок: японской, корейской, польской, латвийской, эстонской, финляндской… Очевидно, что Григорий имел прямое отношение ко многим из этих фальсификаций.
Сыроежкин крепко осел в Особом отделе ГУГБ НКВД ЛенВО, постоянно выезжая с тайными заданиями за рубеж — в Германию, Норвегию, Финляндию, Швецию. Там он встречался с агентурой, в том числе с таким важным осведомителем НКВД, как бывший организатор кронштадтского восстания С. М. Петриченко. Сыроежкин был на очень хорошем счету и, будучи первоначально представленным к званию капитана госбезопасности, получил весной 1936 г. — скорее всего, благодаря покровительству Заковского — звание майора госбезопасности, что соответствовало чину комбрига. Год спустя свежеиспечённый комбриг отправился воевать с франкистами в Испанию, где проявил себя храбрым и расторопным инструктором-диверсантом партизанского корпуса.
В 1938 г. основные руководители советской разведки уже были либо расстреляны, либо арестованы. От них получили необходимые компрометирующие материалы и на советника Сыроежкина. Есть сведения, что Сыроежкин в Испании высказывал сомнение в деле Тухачевского, но эти сообщения авторов-чекистов малодостоверны, поскольку из них также следует, что Сыроежкин якобы обвинял в репрессиях Лаврентия Берию, который на самом деле появился в союзном НКВД много позже, в разгар испанской работы Григория, и никакого отношения к делу маршала не имел…
Советника в конце концов отозвали. Он прибыл в Москву, поселился в гостинице и принялся ждать развязки. Думал ли 38-летний Григорий, что его жизнь заканчивается? В расстрельном списке на 134 чекиста, подписанном Сталиным 20 августа 1938 г., его фамилия стояла под номером 111. Сибирско-белорусские начальники Сыроежкина — арестованные в апреле Заковский и Залпетер — тоже значились в этом списке.
Ещё целых полгода Григорий, не подозревавший, что любимый вождь давно согласился с его расстрелом, был на свободе. Мало того, он получил за испанские дела орден Ленина! Такая задержка с арестом Сыроежкина известными материалами никак не объясняется. Только 8 февраля 1939 г. за ним пришли. И вот тогда лубянские костоломы отыгрались на волоките с арестом. Следствие продолжалось менее трёх недель, велось ударно и известными методами, что предопределило быстрое признание Григория в антисоветской деятельности. Сам умевший быстро получить признание от очередного «врага», он хорошо понимал, что выхода нет и сопротивляться следствию бессмысленно.