По словам чекиста, арестованный китаец «держался крепко, порвав на себе рубаху, заявил: «Меня японцы три раза арестовывали, избивали, угроз я не боюсь». Маслов подчеркнул, что он был против таких методов допроса и прекрасно обошёлся без физического воздействия: «В последующие дни правильным методом допроса он мною был разоблачён как враг народа».
Вскоре фамилия Сойкина оказалась в расстрельном списке из 86 обречённых, поданном 13 ноября 1937 г. новосибирскими чекистами на стол Сталину для осуждения всех по «первой категории». Это предложение не вызвало у вождя и его соратника Ворошилова никаких возражений…[395]
А вот Карский оказался неизмеримо счастливей. Несмотря на хорошую «ведомственную работу по уничтожению врагов» и отсутствие «уклонов», Карский, правда, так и не смог от Новосибирского горкома ВКП(б) добиться перевода из кандидатов в полноценные члены партии. Но проработал в «органах» до конца 1938 г., пока не стал жертвой огромной чистки репрессивного аппарата.
Как довольно-таки подозрительный китаец Карский был уволен из аппарата УНКВД по Новосибирской области и поспешил унести ноги из Сибири. Перебравшись в Москву, он в 1939 г. стал заместителем директора 2-го интернационального детдома ЦК МОПР, работал помощником преподавателя китайской партшколы. В 1939–1940 гг. Карский подвизался корреспондентом отдела печати Исполкома Коминтерна. Но в штате госбезопасности, надо полагать, остался либо вскоре был восстановлен на работе в «органах» и получил новую специализацию, освоив радиодело.
Иначе как же ему в марте 1940 г. удалось бы выехать в Китай? Только-только отгремела война с японцами на Халхин-Голе, приграничная Маньчжурия уже почти десять лет как оккупирована солдатами императорской армии, а Карский из готовящегося воевать и на западе, и на востоке СССР ухитряется проникнуть на родину! Очень возможно, что он получил от бывших хозяев из НКВД спецзадание и был заброшен в Китай для освещения самого «великого кормчего». Бывший сибирский особист с марта 1940 г. в Яньяни работал спецсекретарём Мао Цзэдуна по радиосвязи с Москвой. Впоследствии же одновременно подвизался и в органах безопасности ЦК КПК — своеобразной «внутренней партии». Эти годы его жизни пока покрыты мраком. Но в своих мемуарах Карский описал один красноречивый эпизод.
В 1943 г., когда товарищ Ши Чжэ работал начальником первого отдела ведомства общественной безопасности Пограничного района Шенси — Ганьсу — Нинся, его вызвал «китайский Берия» Кан Шэн. Этот начальник маоистской охранки по наущению председателя Мао и его банды изо всех сил искал врагов партии, уклонистов и шпионов в рамках печально знаменитой кампании «упорядочения стиля». Под этим названием скрывалась длившаяся несколько лет глобальная чистка компартии Китая от любых оппонентов Мао Цзэдуна, коснувшаяся сотен тысяч (!) коммунистов, которых массами подвергали изуверским пыткам и расстреливали. Около 20 тысяч человек тогда предпочли избежать застенков Кан Шэна, покончив жизнь самоубийством.