После этого разговора я поехала в гостиницу. Уже из гостиницы позвонила Кугушеву – нужно было узнать, собирается ли он нанимать адвоката Егору. Оказалось, что адвокат уже в пути и к утру прибудет в Свечино. Тогда я заявила, что должна побеседовать с Егором лично. Кугушев обещал посодействовать с помощью адвоката и попросил позвонить в восемь утра. К тому времени адвокат должен быть на месте.
Завершив все переговоры, я снова углубилась в размышления. Зачем Егору понадобилось убивать тренера? Чем он мог ему навредить? Даже если предположить, что он убил собственного брата, тренер ничего об этом знать не мог, поскольку в момент гибели Романа находился в больнице.
Или мог? Предположим, Роман в чем-то подозревал брата. С кем он мог поделиться своими подозрениями? Если верить Кугушеву, тренер был не просто наставником – он сумел стать чуть ли не психоаналитиком для своего ученика. Все, что было за душой, Роман привык обсуждать с Ильшатом. Допустим, он рассказал Ильшату о своих подозрениях еще до того, как тот попал в больницу с отравлением. Кстати, сам факт отравления тоже выглядит подозрительно. Не с помощью ли Егора тренер загремел в стационар? Но почему тогда Роман продолжал жить с братом под одной крышей? Не очень это похоже на то, что старший из братьев всерьез опасался за свою жизнь.
Но если не Егор приложил руку к смерти Ильшата, тогда кто? Кому еще выгодно его молчание? С наскока на этот вопрос не ответишь. О жизни Ильшата я знаю слишком мало. Семьи у него нет, серьезных сбережений, насколько я могу судить, тоже. Собственного жилья и то нет. Копать в этом направлении бессмысленно. Наверняка обе смерти связаны между собой. Вот только чем? Должно быть связующее звено, которое я упустила.
Пока самым перспективным направлением мне казалось предположение, что Ильшат мог что-то знать о Егоре. До сих пор мне не удалось выяснить, чем занимался Егор в ночь смерти брата. Теперь следователю придется задать ему этот вопрос. И если у Егора нет алиби на момент смерти брата, его дела совсем плохи. Притязание на наследство в судебной практике обычно считается ведущим мотивом преступления.
Почему, почему я не настояла на продолжении разговора, когда была такая возможность? Почему я не задала этот простой и очевидный вопрос, пока беседовала с Егором? Не исключено, конечно, что он не захотел бы мне отвечать. А вдруг бы ответил? Тогда я уже сейчас могла бы проверить его слова. Увы, я этого не сделала, а после драки, как говорится, кулаками не машут. Придется теперь постараться и получить разрешение на беседу с Егором в следственном изоляторе.