Куривар поморщился, но кивнул.
— Даже если имперцы прыгнули к Громасу, — заметила Хаск, — нас будут ждать на каждой заправке до самого Центареса.
— Я не обещал, что будет легко, — натянуто улыбнулся Теллер. — У Луказека поддельная сигнатура транспондера сработала, и нет никаких причин полагать, что она не сработает снова. Для большинства имперских баз мы всего лишь корвет, у которого заканчивается топливо. Но даже если что-то пойдет не так, нам хватит топлива, чтобы уйти в прыжок при первых же признаках опасности.
— Куда? — поинтересовался Саликк. — И что потом?
— Не будем опережать события. Пока что следуем плану.
— Надо было оставить где-нибудь запас топлива, — покачала головой Хаск, прищурив раскосые глаза. — И дозаправиться самим.
Теллер хмуро взглянул на зигеррианку:
— После путешествия на Меркану мы остались без средств. — Он показал на себя. — Как я уже говорил, нужда никого не жалеет.
Хаск отвела взгляд, и ее угловатые черты исказила гримаса гнева. Теллер повернулся к Аноре:
— Отлично у тебя получилось с тем головидео. Все только о нем и говорят.
— Просто делаю свое дело, Теллер. — Она пожала плечами. — Как всегда.
Посерьезнев, Теллер развернулся к Кале:
— Кстати, о делах...
— Все готово. Хотя времени на дезинфекцию ушло больше обычного.
— То-то я смотрю, уж больно красная у тебя физиономия.
— Не смешно, Теллер, — буркнул куривар. — Те несколько минут могли стоить мне пары лет жизни.
— Если тебя утешит — имперцам это обойдется куда дороже.
— Тебе что, вообще все равно? — усмехнулась Хаск. — Готов убивать всех без разбора?
— Без разбора? — нахмурился Теллер. — Потому что не все они — солдаты? Так ты проводишь черту?
— У каждого своя работа, Теллер, — сказала зигер-рианка.
— Не обманывай себя, Хаск. Это вовсе не гражданские цели. Это имперские базы, персонал которых верит в будущее с точки зрения Империи — твое, твоей королевы, мое и всех вплоть до Неизведанных регионов. Ты же видела плакаты: «Служи Империи и стань лучше!» Тебя от этого не тошнит? Любой, кто добровольно им служит, — предатель на всю жизнь, Хаск. И не говори мне, будто они не знают, на что подписываются, поскольку это так же ясно, как и смысл тех плакатов. Это рабство, угнетение, военная мощь, каких никто из нас еще никогда не видел. — Он подвигал челюстью. — Я не намерен мирно шагать в подобное будущее, и тебе это тоже ни к чему. Собственно, почему ты вообще с нами, если до сих пор об этом даже не думала?
— Она все знает, — примирительно сказала Анора. — Просто иногда забывает. — Она посмотрела на Хаск: — Правда?