Она держалась за его руку, которой он крепко обнимал ее живот.
— Как ты смогла вернуться обратно, зная, что так много людей подвели тебя?
Господи, почему никто не сказал ему об этом? Это меняло все.
— Я должна была вернуться. Это мой дом. Здесь живут люди, которых я люблю.
Она положила голову ему на плечо.
Черт, разве может это быть так просто? Как могла она пережить такое и простить?
— Господи, я даже не знаю, что сказать, Хейл. Я ничего не знал.
— В начале я не хотела, чтобы ты знал. Мне нравилось, что ты не знал этого всего, когда смотрел на меня. Потом, когда я стала замечать, что не слишком хорошо справляюсь, что что-то во мне сломано, я хотела сказать тебе, но мне было... не знаю, стыдно. Мне было очень неловко, что я оказалась такой слабой жертвой. И, Финн, я была напугана. Я так боялась, что становлюсь больной, как мама. Мне говорили, что все это началось незаметно, когда ей было двадцать лет.
Твою мать.
— Господи, Хейл, ты такое переживала, а я даже не заметил?
Боже, каким же идиотом он был, слишком занятым судебным процессом и собой.
— Я не хотела, чтобы ты это видел. Не хотела, чтобы кто-нибудь видел. Я была в ужасе от того, что это начиналось и скоро я могу начать кричать и биться головой о стену, пока не пойдет кровь. — Она сильнее сжала его руку. — Годами я никому не могла сказать, как мне страшно. Наконец я рассказала папе, и он заплакал. — Хейл всхлипнула, повернулась и уткнулась лицом ему в грудь. — Он умолял меня простить его, — услышал Финн ее приглушенные слова.
— И правильно сделал.
Финн поцеловал ее макушку. Боже, хотелось бы ему, чтобы Джо был жив, чтобы ударить его.
Хейл повернула голову и прижалась щекой к его груди.
— Он не знал, что делать. Конечно, можно сказать: «Джо должен был поступить так или так», — но он никогда не имел дела с душевной болезнью. Это не обсуждалось открыто. Это был грязный секрет.
— Ты простила его?
Он знал ответ, но должен был спросить.
— Простила. Я искренне верю, что он сделал все, что мог. Он совершал ошибки, но он любил ее. Для него это тоже было ужасно. — Она вздохнула. — В конце, перед смертью, он то приходил в себя, то терял сознание. — Она замолчала, чтобы прочистить горло. — Он продолжал просить у меня прощения. Он плакал и умолял. Конец приближался, и он все еще переживал, что я ношу это в себе.
Финн чувствовал себя так, словно пробежал марафон. Он был измучен и подавлен. Хейл замолчала, и он не знал, с чего начать и что сказать. Его разум и эмоции был переполнены. Он просто держал ее в своих объятьях.
Шли минуты. Наконец она отодвинулась от него.