— На какой высоте?
— На высоте две тысячи метров, поднялся повыше, чтобы дальше видеть…
В дальнейшем, выполняя разведывательные полеты над морем, мы использовали опыт командира 6-го отряда.
— Молодец, Соловушка! — сказал я, пожав ему руку. — Но фокусы в воздухе при подходе к аэродрому прошу прекратить. Глазом не моргнешь, как машина развалится.
Получив донесение Соловьева, командующий группой перекопского направления принял срочные меры. Белым высадить десант не удалось. Большие и малые пароходы убрались восвояси. Правда, позднее мы поняли, что это был лишь отвлекающий маневр Врангеля. Основные силы во главе с генералом Слащевым он готовился выбросить в другом месте. Постепенно мы раскусили излюбленную им тактику нанесения двойных ударов.
На рассвете 25 мая летчик Вишняков, вылетевший первым, обнаружил большой караван вражеских судов. Они шли вдоль крымского побережья к Перекопскому перешейку. Я принял решение всей группой нанести по ним бомбовый удар. В полной готовности у нас было шесть самолетов.
Летчики быстро выстраиваются у моего «ньюпора». Одеты они очень пестро: кто в гимнастерках, кто в кожаных куртках, а некоторые даже в гражданских пиджаках; у одного на голове — пробковая каска, у другого — буденовка, у третьего — кепка. Но зато все подтянуты и чисто выбриты. Этого я добиваюсь неукоснительно, следуя примеру своего бывшего командира Крутеня. Ведь неряшливость на земле влечет за собой и разболтанность в воздухе.
Вижу, все возбуждены. С особым нетерпением ожидают вылета молодые летчики Яша Гуляев и Николай Васильченко.
Даю последние указания о порядке взлета и сбора на кругу, о том, как будем действовать в воздухе. Чтобы добиться внезапности удара, заход на цель сделаем с юга, с белогвардейского тыла и на малой высоте. Пробомбив суда, со снижением выйдем на перекопские укрепления и обстреляем их из пулеметов.
— Разрешите взять на борт четыре бомбы? — вдруг обращается Васильченко. К его просьбе присоединяются остальные, подчеркивая важность полета.
Я соглашаюсь, хотя знаю, что и две бомбы выбросить руками из кабины истребителя очень нелегко. Особенно при полете строем.
Даю команду:
— По самолетам!
Мотор уже запущен. Ко мне на плоскость поднимается Савин и протягивает несколько пачек листовок. Он что-то говорит, но его голос тонет в самолетном гуле. Улыбнувшись, комиссар жмет мне руку и показывает на часы: мол, возвращайся побыстрей…
В семь часов тридцать минут взлетаю. На кругу оборачиваюсь и наблюдаю, как один за другим ко мне пристраиваются остальные. Вот все шесть самолетов уже покачиваются в строю «гусь» (так тогда называли клин). Слева от меня, чуть сзади, летит Скаубит. К нему прижались его ведомые Захаров и Гуляев. Справа идут Соловьев и Васильченко. Хорошо держатся, плотно, хотя летать строем им приходилось мало…