Постукивая колесами на стыках рельсов, наш эшелон подкатил к Дарнице. Паровоз сразу отцепился, дал свисток и ушел. Мы встали на самом последнем пути. Позже это спасло нас.
Станция была забита составами. Всюду громоздились горы военного имущества. Шла спешная погрузка войск.
Как только наш поезд остановился, к нему бросились десятки людей. Одни ломились в двери теплушек, другие лезли на крыши и тормозные площадки. Стараясь перекричать друг друга, они уговаривали наших солдат продать им автомашины, ручные пулеметы, патроны, спирт, бензин, фотоматериалы. Деньги обещали разные — николаевские, керенские и даже валюту. Охотно шли на обмен, предлагая хлеб, муку, консервы, сало, часы, мануфактуру. Перед вечером наш моторист сообщил мне, что несколько подозрительных типов давали ему два миллиона рублей за помощь в похищении самолета с платформы. Бандиты собирались сделать это ночью.
Я немедленно распорядился выставить у вагонов часовых. Кроме того, организовали подвижный патруль во главе с членом солдатского комитета.
Едва улеглась суматоха, вызванная нашим прибытием, стало известно, что мирные переговоры в Бресте сорваны. Германская армия перешла в наступление по всему фронту — от Балтийского моря до Черного. Жестокие бои завязались и на подступах к Киеву. Мы ехали сюда, чтобы спасти самолеты от захвата немцами. А немцы снова оказались рядом.
Так встретила нас Дарница в конце февраля 1918 года. Шел густой снег, засыпая рельсы железной дороги.
«Зря отпустили паровоз», — подумал я с горечью.
Командир нашей 2-й авиагруппы истребителей Евграф Николаевич Крутень геройски погиб на фронте. Назначенный на его место капитан Модрах позорно сбежал. Узнав о том, что совершилась Октябрьская социалистическая революция, дезертировал и новый командир части штабс-капитан Шебалин. Как председатель солдатского комитета группы, я стал самым старшим ее начальником. И вот теперь особенно остро почувствовал всю тяжесть ответственности за самолеты и за судьбы доверившихся мне людей.
Организовав охрану эшелона, мы с летчиком Петром Семеновым поехали в Киев. Здесь был настоящий ад. Толпы отбившихся от частей солдат запрудили пассажирские и товарные станции. Каждый стремился любым способом уехать в глубь России. А вагоны спешно загружались военным имуществом.
Еле-еле пробились к главному железнодорожному начальнику. Узнав, что мы везем боевые самолеты, он стал настойчиво рекомендовать нам, пока нет паровоза, разгрузиться в Дарнице, а вагоны передать другой воинской части. Я наотрез отказался от этого несуразного предложения.
