У них никогда не возникало желания целоваться, не пробегала между ними искра влечения.
У Синицына появлялись девушки, затем внезапно куда-то исчезали. Она не спрашивала о девчонках, которых встречала у него, если считал нужным, сам рассказывал.
Как-то раз он сидел у неё на кухне, дома никого не было, Лена его подкармливала, болтали о чем-то несущественном, и вдруг Петя разразился целой речью, в голосе слышалась досада.
― Знаешь, Ленка, предки правильно поступали, когда своих детей рано женили по сговору. Вот что это такое? Не успел познакомиться, а Юлька спрашивает, у неё будем сексом заниматься или у меня. Я-то не возражаю, но как-то напрягает. Точно, надо со школьницей знакомиться, воспитывать, а когда восемнадцать исполнится, сразу под венец. Ты согласна? Налей ещё, ― протянул он кружку.
― Не знаю, ты уже взрослый, кто тебе позволит со школьницей встречаться? Это подсудное дело. Тебе колбасы отрезать? ― Лена налила чай.
― Нет, не надо, наелся. Так я подожду, пока она не повзрослеет.
― Я не сильна в этих вопросах, но думаю, что это просто твои фантазии, - она уселась на диван, поджав по-турецки ноги.
― Понятное дело. Я мечтаю об идеальной жене, ты бы мне подошла, но ты же дикая.
― С чего это дикая? ― аж подпрыгнула подружка, слова Пети звучали несправедливо. ― Нормальная я.
― Ага, скоро в старую деву превратишься, до сих пор ни с кем не встречаешься.
― А я никому и не нравлюсь. И у меня все есть. Семья, ты, папа. О чём ещё мечтать?
― О собственной семье! ― он помахал руками, отгоняя дым. ― И хватит курить!
― Петя, не начинай! Мы все уже давно обговорили.
― Ладно, пойду. Опять у тебя натрескался, мама ворчать будет, что дома не ем.
― Пустяки, тётя Марина не со зла, ― ответила Лена, закрывая за Петей.
Отчего-то этот разговор Лене запомнился.
Петя и отец по-прежнему считали своим долгом оберегать Лену от мира, непременно находили время воспитывать ее в силу своего разумения. Они беспокоились, если вечером Лена уходила куда-нибудь, например, на курсы. Запретили ей устраиваться на работу, если там предполагалось вечернее возвращение домой. Лена никогда не возражала. Зачем? Она все равно поступала по-своему и не видела смысла сотрясать воздух.
Лена любила тишину. Себя она считала барышней домашней и отсталой от современности. На тусовки не бегала ― семья, работа, книжки, телевизор и ветхий компьютер. И когда делала уборку или готовила, любила тихонько напевать. Репертуар её в основном состоял из романсов.
Порой добрый сосед Петя Синицын выводил близкую подругу на развлекательные мероприятия, где можно было от души потанцевать, в этом и состояла их светская жизнь.