— Он не приедет, да?
Мне так плохо, что сил на злость уже не хватает. Да и что бы я делала все это время? Работать я все равно не в состоянии.
— Похоже, он задерживается в связи с расследованием. Как вы понимаете, сейчас у них дел невпроворот. Рампелло попросил меня извиниться перед вами, сказал, что сам с вами свяжется. Я передам ему ваш номер. — Он хмурится. — Вы плохо выглядите, дорогая моя.
— Все в порядке, — отвечаю я, но это не соответствует истине.
Я говорю себе, что мне не страшно, это я просто заболела, но когда я достаю телефон и пролистываю список номеров, руки у меня дрожат.
— Ты далеко от Кеннон-стрит? Я себя плохо чувствую. Думаю, мне нужно домой.
— Оставайся на месте, Зо, — не раздумывая, отвечает Мэтт. — Я за тобой заеду.
Он говорит, что ему нужно проехать один квартал, но проходит полчаса, прежде чем он появляется. Мне стыдно за то, что Мэтт лишается заказов, просто чтобы подвезти меня. Дверь в полицейский участок распахивается, и, к своему стыду, я чувствую, как при виде знакомого лица по моим щекам градом катятся слезы.
— За супругой приехали? — спрашивает Дерек.
У меня нет сил поправить его, а Мэтт даже и не думает прояснять это недоразумение.
— Двойная порция парацетамола и немножко виски, вот что ей нужно. Надеюсь, вы скоро выздоровеете, дорогая.
Мэтт усаживает меня в такси — на заднее сиденье, как усадил бы любого пассажира, — и включает обогрев машины на полную мощность. Я сосредотачиваюсь на дыхании, пытаясь унять бьющую меня дрожь.
— Когда ты себя так почувствовала?
— Сегодня утром. Я подумала, мол, странно, что у меня похмелье, я вчера не так много выпила, но потом головная боль усилилась и начался озноб.
— Грипп, — уверенно констатирует Мэтт.
Как и большинство таксистов, Мэтт считает себя экспертом по всем вопросам. Он поглядывает на меня в зеркало заднего вида, стараясь не отвлекаться от дороги.
— А что ты делала в полицейском участке?
— Вчера ночью произошло убийство. В парке неподалеку от станции «Крэнли-Гарденс».
— Это в Крауч-Энд?
— Да. Девушку задушили.
Я рассказываю ему об объявлениях в «Лондон газетт», о моей фотографии, о Тане Бекетт.
— Ты уверена, что это та самая женщина?
Я киваю, хотя он смотрит на дорогу. Присвистнув, Мэтт решительно сворачивает налево — видимо, хочет срезать путь через улочки с односторонним движением, настолько узкие, что я могла бы высунуть руку в окно и дотронуться до кирпичных стен домов.
— Куда мы едем?
— Впереди были кошмарные пробки. Так что тебе сказали в полиции?
Я смотрю на улицу, пытаюсь понять, где мы, но у меня ничего не получается. Дети идут домой из школы: кто-то сам, кто-то держит за руку маму.