Степан протянул мне наполненную до половины кружку.
Я принял её и выпил содержимое, словно чай. Занятый совсем другими мыслями и стремлениями, я не заметил, как китайский спирт обжёг мне горло.
Поймав на себе недоумённый взгляд казака, я опомнился и торопливо потянулся за закуской. Я сидел и пережёвывал кусок варёной калужатины, а на душе было тепло и приятно. Лицо обдувал влажный ветерок. На небе светило солнышко. Рядом сидела девушка-мечта. Что ещё надо человеку для счастья? Наверное, судьба должна подбросить ему новые испытания, чтобы редкие мгновения счастья ценились ещё больше, ещё острее.
Насытившись и разогрев кровь китайской отравой, Степан тяжело откинулся на мачту и произнёс: — Ну, а теперь слухайте. Уважу я хотение Михаила и расскажу вам об Ерофее Павловиче Хабарове, тем паче что вскорости будем мы проходить Хабаровский пост. Сам Хабаров-то к этому посту никаких отношениев не имеет, но проходил он Амуром мимо тех местов дважды и память о себе оставил добрую.
Добрый был казак, что и говорить, хоть и из пришлых хлебопашцев. Токмо маненько прижимистый. Через эту свою скупость он опосля и пострадал. Не единожды ходил он со своими людишками на Амур. Ясак собирал с туземцев немалый. Своим хотением и по воле воеводы якутского Францбекова приводил он под царскую руку местные народы. Дауров и протчих туземцев Амура. Я желаю обсказать вам об одном из его геройских походов, потому как в нём принимал участие мой далёкий пращур Андрей Иванов Кольцо. А мне об этом поведал мой прадедушка Данила.
Ну, так слухайте… А могёт быть, для красоты словов моя гарная кралечка услужит нам ещё по одной чарке басурманской ханьши?
— Степан уставился на свою зазнобу хитрыми глазами.
— Да чтоб тебе! — от неожиданности поперхнулась девушка.
Затем строго поджала губы и, всем своим видом выражая королевскую неприступность, молча плеснула в наши кружки ещё по порции чёртового зелья.
Степан перекрестился и, пригладив усы, опрокинул содержимое кружки. Затем, с непередаваемым удовольствием макая перья зелёного лука в соль, он произнёс: — Давно это было. В те самые годы, об которых я вам сказывал в рассказе про Пояркова и протчих проходцах земли амурской.
— Степан на мгновение замолчал. Его челюсти, словно жернова, перемолотили положенный в рот пучок лука и последовавший вслед за ним кусок хлеба.
— Ну, теперь, пожалуй, и всё.
Он степенно смахнул ладонью, которая по своим размерам более смахивала на чугунную сковороду, хлебные крошки и отправил их в рот. После проделанных манипуляций Степан, наконецто, начал рассказывать о походе Ерофея Хабарова. Этот поход, как я выяснил позже, был на его счету вторым и последним. Вот рассказ Степана.