«Всё, — подумал я, — пропал казак. Околдовала его девка.
Мелит языком сам не знает что».
Степан с испугом отпустил руку девушки и, не сводя с разгневанной красавицы глаз, неловко попятился назад. Шашка, висевшая на боку казака, эфесом зацепилась за растяжку от мачты и, крутнувшись в воздухе, сыграла кончиком ножен точно в лоб хозяину. Раздался глухой металлический стук. Степан замер на полпути, ухватившись пятернёй за лоб. В его глазах застыло недоумение.
Все присутствующие, до сих пор пытавшиеся отводить глаза в сторону, чтобы не помешать нечаянной минуте откровения влюблённых, честно попытались подавить рвавшийся наружу смех, но глупый и потерянный вид потиравшего свой лоб казака не позволил этого сделать.
Сначала прыснули девчонки, затем я, а под конец и мангрены растянули свои губы в сочувственной улыбке. Их природное воспитание не позволяло открыто смеяться над чужой бедой.
— Слава тебе, Господи, дошли до тебя мои молитвы, — давясь смехом, перекрестилась Катерина. — Щё, Стёпушка, поврачевать? — язвительно-заботливым тоном поинтересовалась она.
— Не, обойдуся, — пробормотал Степан, продолжая пятиться.
— Ну, гляди, а то я, ежели щё, то завсегда, — ласково промурлыкала девушка.
Степан, окончательно смутившись, споткнулся о стоявшее за его спиной ведро, наполненное водой, и под вырвавшийся на волю всеобщий хохот растянулся на мокром настиле плота. Полный разгром. И шах, и мат…
Я подошёл к недоумённо хлопающему глазами казаку и протянул ему руку.
— Вставай, бедолага. А то не ровен час уснёшь и примёрзнешь к брёвнам. Отдирай тебя потом, горемычного.
По всей вероятности, мой голос вывел Степана из ступора. Он резко вскочил на ноги и, глядя на наши смеющиеся лица, неуверенно заулыбался.
— Вот так да, — хлопнул он ладонями по ногам. — Умыла, язви её в коромысло, казака. Вчистую умыла.
— А щё я, ты сам, с Божьей помощью, сподобился. Пожелаете, я ишто водички достану. В Амуре её великое множество. Ужо на тебя-то, неумытого, хватит, — сверкнула Катерина глазами.
— Благодарствуйте, ежели что, то я сам об себе обзабочусь, — подстраиваясь под интонации катерининого голоса, слегка поклонился и прижал к груди руку Степан. — А ты бы уж не мытарила душу да поднесла стопочку. Не ровён час, наскрозь продует да болезня какая приключится.
— Щё с такой дубинушкой могёт статься?
— А ведь он прав, Катерина, — поддержал я казака.
— Ладно ужо, сидайте до стола. Полдничать будем, — наконецто сжалилась девушка.
Мы выровняли плот и, не дожидаясь повторного приглашения, уселись за стол. Как-то само собой получилось, что я оказался рядом с Луизой. Радость нечаянного прикосновения к упругому бедру девушки горячей волной ударила мне в голову. Щека Луизы покрылась нежным румянцем, но она не отстранила свою ногу, а наоборот, ещё плотнее прижалась ко мне.