Один из нападавших подкрался ко мне гораздо ближе, чем второй. Ух уж мне эти торопыги… Везде норовят первыми проскользнуть. Даже на тот свет. Не люблю я этого… Протестую, как Полиграф Полиграфыч Шариков на первые в жизни кальсоны: «В очередь, сукины дети, в очередь!» Не прибегая к изыскам и даже не пытаясь придумать против него что-либо хитроумное, я от души врезал наглецу прикладом берданки по роже. Клацнув зубами, мой неведомый визави безмолвно опрокинулся навзничь. При этом его ноги подлетели выше головы, и было слышно, как череп несчастного хлопнул о камни. Я невольно поморщился, представив себя на месте бедолаги. Удар был такой силы, что у винтовки отвалился приклад.
Этот не жилец, отметило моё сознание.
Последний из нападавших оказался гораздо осторожнее своих друзей. Он резко остановился и, хищно оскалив зубы, стал перекидывать блестящую полоску ножа из одной руки в другую.
Судя по тому, как он ловко жонглировал опасной вещицей, новичком во владении холодным оружием он не был. При свете луны я с удивлением разглядел заросшее бородой лицо.
Ну, ни хрена себе, русский? Моему недоумению не было границ. Тунгусы, такой привилегии, как борода, были начисто лишены либо имели на бороде нечто жиденькое, что наводило на ассоциацию с головой одного из мелких рогатых животных.
— Послушай, братила, — решил обратиться я к нему. — Брось железку и давай побазарим.
По какому-то внутреннему наитию я решил, что полублатной тон в разговоре с этим дикобразом будет то, что надо. Мои старания пропали впустую. Мужик продолжал скалиться.
— Если ты послушаешь меня, придурок, то никто сегодня не умрёт, — в последний раз попытался я обратиться к его разуму.
— Не об чём мне с тобой талдычить, вошь казарменная, — с ненавистью выплюнул мужик. — Счас подсажу тебя на энтот шкворень и возрадуюсь, когда твои кишки увижу.
— Ну, это вряд ли. Два твоих кента того же хотели. Да их хотелка напротив моей пожиже оказалась, — спокойно ответил я и, отбросив в сторону испорченное оружие, вынул из-за голенища нож.
Бородач, словно чего-то ожидая, на мгновение приостановился. В голове у меня щёлкнул предохранитель. Я понял, что его остановка продиктована не только чрезмерной осторожностью.
Подчиняясь вспыхнувшей догадке, интуитивно сделал шаг влево и пригнулся. Правую щеку обожгла резкая боль. Какое-то непонятное оружие, резко просвистев, словно бумеранг, по дуговой оси улетело назад.
«Что за чертовщина?» — промелькнула в голове запоздалая мысль. Но главное я понял сразу. По всей видимости, очухался урка со сломанным носом, а теперь при помощи неизвестного мне орудия убийства пытается подвести черту под моей биографией.