Дальше мы не шли, а парили, словно бестелесные ангелы.
Вдруг Степан резко присел и предупреждающе поднял руку.
Я схватил китайца за шиворот и уткнул носом в землю.
— По-моему, впереди нас дозор, — прошептал мне Степан, когда я подполз поближе.
— Ты справа, я слева, — ответил я ему.
Степан понятливо кивнул головой и пополз по указанному направлению. Я же, соблюдая все возможные меры предосторожности, стал обходить затаившегося противника слева.
Но перед этим, от греха подальше, я привязал пленного к дереву.
«Как учили, товарищ сержант, всё, как вы учили», — шептал я про себя, словно какое-то магическое заклинание.
Вдруг где-то впереди и справа сорвалась с места и недовольно застрекотала сойка. Я насторожился. Неспроста птичка-то улетела. Не иначе как супостат в засаде поджидает! Вспугнул, наверное, птичку неосторожным движением.
Определив примерное местонахождение цели, я стал шаг за шагом скрадывать двуногую дичь. Что дичь он, а не я, сомнений не возникало. Чтобы оказаться у противника за спиной, я взял круто в лес, а затем вышел в предполагаемую точку рандеву.
Наконец-то в пяти шагах от себя я увидел прильнувшего к дереву хунхуза. Он сидел на корточках спиной ко мне и напряжённо вглядывался в сторону условной тропы. Я вынул нож и, поудобнее перехватив рукоятку, направился к часовому. Мои шаги были до того бесшумны, что их мог слышать разве только Господь Бог.
Во всяком случае, если он их даже и слышал, то басурманину об этом ничего не сказал. И я, благополучно преодолев разделявшее нас расстояние, оказался у него за спиной. А дальше всё как на учебных занятиях по обезвреживанию вражеского часового.
Левая рука зажимает рот и слегка вздёргивает голову противника вверх, а правая при помощи ножа перехватывает горло до самого позвоночника. Такие раны не лечатся. Кровь, при помощи ужасного отверстия, вырвалась на свободу. Теперь её не сдерживали решётки телесной тюрьмы, и она стала обильно перекрашивать окружающую листву в алый цвет. Я осторожно опустил мёртвое тело на землю и поднял глаза. Вот это сюрприз! И как я его проморгал?
В нескольких шагах от меня, в ужасе вытаращив свои раскосые глаза так, что они стали круглыми, на меня смотрел совсем молоденький китайчонок. При этом он шарил рукой по земле, пытаясь поднять винтовку, которая почему-то всё время падала.
Глядя ему прямо в глаза, я поднёс указательный палец левой руки к губам. Но эффект получился совершенно противоположный. Увидев мою красную от крови руку, китайчонок побледнел и попытался крикнуть, даже успел открыть рот. Лучше бы он этого не делал. Расстояние было мизерным для того, чтобы я мог промахнуться. И я не промахнулся. Мой нож, отбросив от лезвия солнечные лучи, вошёл в грудь незадачливого часового. Вероятнее всего, что он попал куда надо, точно в сердце, потому что молодой хунхуз повалился на землю, так и не успев издать предсмертного крика.