— Это не оружие, — процедил он.
Я был с ним полностью согласен. Мы поспешно употребили трофейный провиант и тронулись в путь. Перед дорогой мы связали подлеченному пленнику руки, после чего я перерезал резинку на его шароварах. Глядя на мои меры предосторожности, Степан усмехнулся.
— Как ты думаешь, слышали хунхузы наши выстрелы или нет? — поинтересовался я у Степана.
— Конечно, слышали. Если верить нехристю, то тут по прямой версты четыре будет. А то и того меньше. Должно быть слышно, если какая сопка нас не перекрывает.
Когда до предполагаемого лагеря противника оставалось менее километра, мы остановились. Наш пленник, почуяв близость своих товарищей по шайке, заволновался. Я вытащил из ножен свой нож и, приставив его к горлу китайца, слегка придавил. Изпод лезвия мелкими каплями закапала кровь. «Наш друг» моментально успокоился.
— То-то, — прошептал я и, не заботясь о том, понимает ли этот ирокез меня или нет, добавил, — будешь дёргаться, кишки выпущу.
Хунхуз в знак согласия оживлённо замотал головой.
— Так ты, сволочь, оказывается, по-нашему всё понимаешь? — возмутился я. — Ну, погоди у меня, паскуда!
Поняв, что его секрет раскрыт, хунхуз испуганно сжался.
— Ладно, живи пока, — успокоил я его. — Если спросят «кто идёт?», скажешь, что это вы. И не дай тебе Бог что-то сказать неправильно!
И я вновь прижал нож к горлу.
— Не надо, капитана, моя всё будет, как ты говоришь, — наконец-то блеснул познаниями в русском языке представитель самой многочисленной расы на земле.
— А ну-ка постой, — вдруг осенило меня. — Вы там русским девушкам ничего плохого не сделали? Ну, в смысле, — и я, для большей доходчивости, сопроводил свои слова международным жестом, обозначающим интимные отношения.
— Нет, капитана. Русский баба шанго, шибко хорошо. Вкусный баба, но часы, время. Нельзя.
При этих словах узкоглазое лицо азиата расплылось в похотливой ухмылке.
— Жалеешь, козлина, что сладенького попробовать не удалось? — на меня накатила волна злобы.
Я вдруг представил, как Луиза беспомощно извивается в руках этих вонючих скотов, и картина мне очень не понравилась.
— Ты хоть когда-нибудь умываешься, сволочь! Русская баба ему шанго! Её и без твоей сопливой рожи есть кому шанго.
В заключение своей гневной речи я от души врезал любителю сладенького по сопатке. Его челюсти в недоумении клацнули, а сам он беспомощно стёк на землю по стволу близстоящей берёзы. Из предосторожности я заткнул ему рот кляпом и, резко дёрнув за шиворот, поставил на ноги.
«Когда надо будет, вытащу», — подумал я.
— Шевели копытами, чмо! — дал я последнее напутствие пленному и, для большей убедительности, наладил ему под зад коленом.