Очень довольный, он отхлебнул кофе, отрезал кусочек яичницы, положил в рот, но ему так не терпелось проверить вторую возможность, еще более драгоценную, чем первая, что он не вытерпел и, зажмурившись, произнес:
— Время, пожалуйста, иди быстрее…
Ему показалось, что ничего не произошло. Он испытал ужасное чувство разочарования и, подождав немного, открыл глаза. На всякий случай он бросил взгляд на часы и вдруг увидел, что цифры сменяют друг друга с невероятной быстротой. Он сначала подумал, что это секунды, но оказалось, что это часы. В окошечках для минут и секунд вообще ничего нельзя было разобрать.
Сообразив, что случилось, Тимофей отчаянно закричал:
— Стой, время, стой… Иди нормально…
Стремительный бег чисел на табло часов остановился, проступили минуты и с обычной скоростью стали сменяться отсчеты секунд. Электронные часы теперь показывали девятнадцать часов сорок одну минуту и тридцать пять секунд.
Тимофей вздохнул с облегчением. Хорошо еще, что успел. Отсчет секунд изменился на сорок, потом на сорок пять. За окно было темно. Тимофей вдруг почувствовал неприятный вкус во рту. Вероятно, одно из яиц оказалось не совсем свежим. Именно этот кусочек он положил в рот перед началом своего опыта и еще не успел прожевать. Тимофей поспешно выплюнул его и с недоумением обнаружил, что вместо недавно поджаренной яичницы на сковороде лежит высохший желто-зеленый блин с отвратительным запахом.
И тогда он понял… Бросил испуганный взгляд на календарь часов. На календаре был четверг. Хорошо, что месяц и год не изменились…
Он еще не успел сообразить, что теперь делать, как послышался очень сильный стук в дверь. Тимофей пошел открывать. На площадке стояли двое из НИИ. Один был Вася — совсем молоденький паренек; ом работал в отделе первый год, поэтому его избрали страхделегатом. Второго Тимофей почти не знал. Звали его Тихон Терентьевич… Он был членом месткома и работал не то пожарником, не то по технике безопасности. Тихону Терентьевичу было за пятьдесят. Его морщинистое, словно сжатое в кулачок личико с маленьким вздернутым носом и длинными торчащими усами напоминало морду кота, перекошенную от нестерпимого любопытства.
— Чего вы так барабаните? — спросил Тимофей, приглашая их в переднюю.
— Никто не открывал, мы четвертый раз заходим, — сказал Вася. — А ты что, заболел?
— Я — нет, то есть да, — поправился Тимофей, сообразив, почему они пришли. — Да вы раздевайтесь, проходите в комнату, — добавил он, помолчав.
— Мы не надолго, проведать только, — объяснил Вася. — Вот тебе яблок принесли. Возьми. — И он сунул в руки оторопевшему Тимофею пакет с яблоками. — Ну, раз ты болеешь, тогда ничего не выйдет… Вы завтра, Тихон Терентьевич, скажите в месткоме…