– Никита, давно хочу спросить, – не выдержала я наконец, прерывая поток исторической информации, – почему это у вашего отца на гербе какие-то листья? Дубовые, что ли?
– А, точно! – засмеялся молодой человек. – Герб папа заказал давно, лет десять назад. Нанял настоящего геральдиста, тот раскопал нам каких-то шотландских предков. За такие деньги он бы и нашей кошке их раскопал. А листья – это просто. Папа в детстве жил рядом с городским парком. Помните такой в Тарасове? Там еще дубы растут, их сажали пленные французы, солдаты Наполеона. Так вот, папа там целыми днями пропадал, его мать, моя бабка, пила по-черному и сына из дома выгоняла в любую погоду. Он рассказывал, что эти желуди даже есть пытался, когда совсем голодно было.
– Так что на герб он поместил их не случайно, – задумчиво проговорила я.
– «Чтобы никогда не забывать, кто я и откуда», – процитировал отца Никита.
Мы поплавали в гондоле, побродили по Сан-Марко. Спасибо хоть музеями Никита не интересовался. Юный Котов рассказывал мне об очередном историческом месте или каком-нибудь памятнике, а я думала о другом.
Мои мысли то и дело возвращались к Алисе Виннер. Мы с Падроне заключили соглашение – как только наш самолет покидает взлетную полосу аэропорта Марко Поло, адвокат заявляет в полицию. Вчера Луиджи уединился с преступницей в гостиной и сумел разговорить ее. Показания, естественно, были тщательно записаны на видео. Алиса нисколько не пыталась выгородить себя, свалить вину на своих сообщников. Мы узнали, что Виктор Гробовский действительно когда-то был польским студентом, но вот уже четыре года находился в Италии, промышляя мелкими преступлениями. А тот, кого я называла Марчелло, с тринадцати лет кантовался по исправительным учреждениям для малолетних преступников. Гробовский где-то нашел его, немного обтесал, привел в приличный вид, и вместе они занялись прибыльным бизнесом – ловлей «на живца» и грабежом богатых иностранок.
О прошлом Алиса говорила много и с удовольствием – Падроне потом сказал мне: «Бедной девочке нужно было просто, чтобы ее кто-то выслушал». Но я вспомнила Шелли со стилетом в груди, и сочувствию в моем холодном сердце места не нашлось.
А вот в будущее девушка не заглядывала. Падроне задал ей вопрос, как Алиса планировала жить дальше, после того как с последним из романтиков будет покончено. Девушка не смогла на него ответить. У Луиджи, который имел опыт в таких делах, создалось впечатление, что Алиса завершила бы череду своих преступлений каким-нибудь эффектным штрихом – прыжком в канал, к примеру. Так что, получается, мы этой мерзавке еще и жизнь спасли…