Шейна не было. Он наверняка еще долго проторчит с лидерами Братства, после того как поможет Виттелене найти ребенка. Никогда раньше менестрель о таком не слышал — чтобы дух, связанный чарами призыва, смог утащить кого-то за изнанку реальности. И вообще… что случилось с Хастрайном? Откуда взялось серебро в зеленых глазах, как в маленьком теле поместилось столько сил? Да и вряд ли мать учила его ритуальным рисункам. Без агшела, без остановки сердца… бред…
Рикартиат сел, прижался затылком к холодной стене. За цветными стеклами выл ветер, бросал крупные хлопья снега в бой против людей. Чьи-то голоса переругивались, сцеплялись, словно дикие псы. Плакала маленькая девочка, стоя на пороге дома и ожидая прихода бабушки. Спустя полчаса та вернулась, подхватила внучку на руки и скрылась в спасительном тепле. Менестрель слушал то, что для других было бы тишиной, отмечая тысячи деталей. Тысячи историй. Тысячи картин.
— Если ждать, то до последнего. Если верить, то всегда. Если в сердце мира древнего загорится пустота, мы уйдем по тракту осени, в белый свет большой зимы… — пробормотал он себе под нос. И поднялся.
Если ждать, то до последнего. Даже если пройдет восемьдесят пять лет. Даже если тот, кто вернется, ничего о тебе не помнит. Не помнит Безмирье, не помнит духов-хранителей, не помнит страха и чего-то более крепкого, более важного… чего-то, что объединяло две бесплотных сущности, пока одна из них не погибла. И дольше, и дальше, вместе с выжившей второй, готовой хранить воспоминания сколько угодно.
Рикартиат потер ладонями нос. Легче не стало. К горлу подступил колючий комок, глаза предательски защипало. Нет! Он не будет плакать! Он сильный, верный, невозмутимый маг! И все же Альтвиг, который забыл абсолютно все, стал для него серьезным ударом.
Поморщившись, парень пошел к выходу. Энергетическая защита почти иссякла, того и гляди — развалится. Лучше доковылять до дома, пока она действует. Жаль, лекаря в форте нет. Менестрель мрачно улыбнулся. Господин Эстель, несмотря на демоническое происхождение, неплохо справлялся со своими обязанностями.
На улице сильно похолодало, снег ограждал каждого прохожего. Опомнившись, Рикартиат стал за ними следить, но не мог разобрать движений. Только звуки. Тяжелые шаги, бормотание, беседа, прерываемая воем метели… едва слышный звон стали. Парень шарахнулся в сторону, и рядом тут же возник невысокий человек.
— Берегись! — крикнул он, закрывая менестреля куполом из бледного, аккуратного, очень тонкого колдовства. На вид — хрупкое и ненадежное, оно с легкостью сдержало три метательных ножа, обернуло их в пепел и швырнуло прочь. Туда, откуда прилетели.