Современники самым подробным образом описывают последние минуты Николая, мольбы императрицы о принятии Св. Тайн, прощании с семьей, находившимися во дворце сановниками и слугами, обряд исповеди и затем кончину его в 12 ч. 20 мин. пополудни 18 февраля.
Но причины этого внезапного «паралича» от этих описаний не становятся понятными, скорее наоборот. Более того, действия властей показывают, что они явно скрывали (пытались скрыть) подлинную причину «паралича» и скоропостижной кончины царя.
24 марта 1855 г. «с Высочайшего соизволения» вышла книга на русском, польском, английском и французском языках – «Последние часы жизни Императора Николая Первого» (без указания автора и издателя, с пометкой типографии II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии). Книга эта была направлена к тому, чтобы, кратко изложив ход болезни императора, его просветленную кончину, рассеять сомнения в неестественности его смерти. Почти одновременно в Брюсселе вышла скромная брошюра о последних днях императора, дающая богатую возможность чтения между строк. Это попытка психологического анализа внутреннего состояния Николая I во время Крымской войны, с сообщением попутно фактических сведений опоследних часах его жизни. Разъяснив Европе в напыщенных фразах неоцененного и непонятого ею покойного русского императора, автор подходит к изложению обстоятельств, подготовивших его кончину. Практический вывод у автора вполне определенный: Николай умер вследствие развившейся простуды. Теоретические же его рассуждения приводят к обратному заключению: огорченная душа Николая не вынесла испытаний, и «он за лучшее почел удалиться». Представим этому документу говорить самому за себя: «В беспрерывное течение тридцати лет (царствования), неутомимо сея добро, на остаток дней своих и в последний час свой пожать зло, проведя всю жизнь свою в том, чтобы силою труда и долготерпения воздвигнуть на зыблющейся почве Европы здание чести, справедливости и мира; видеть, что здание это разрушается в своих основаниях и, разрушаясь, оскорбляет седины его злословием, подозрением и неблагодарностью, – вот что уязвляет кровавыми ранами благородное и чувствительное сердце, вот что разбивает его, как стекло, натуру твердую, как гранит. Честь, которая столь долгое время поддерживала этого монарха в битвах, где сражался он равным оружием, эта самая честь должна была сделаться причиною смерти его в тот самый день, когда он увидел, что против него направлены оружия, несвойственные ему. Могли он покориться безуспешности своих усилий?… Нет, он не мог, он не должен был это сделать! При жизни он был бы мертв, по кончине он пережил себя…» Это многозначительное и торжественное многоточие пока ни к чему не обязывает автора.