На следующей странице он заявляет, что Николай умер от воспаления легких. Далее, указав на высокое призвание русского императора и воздав ему всяческие хвалы, автор взывает: «Отложите ваш приговор, люди, всегда готовые изрекать суждения дерзкие и пристрастные! Теперь не та минута, чтобы произносить суд, теперь настала минута молитвы. Вашему честолюбию, вашей ненависти нужна была жертва? Вот она, эта жертва. Довольны ли вы? Нет, потому что вы желали победить этого великого человека, а он победил вас своею смертью. Вы хотели унизить его, а Бог возвысил Его до Себя!» Ссылки на волю Всевышнего здесь явно прикрывают признание автора, что смерть Николая – акт его собственной воли («он победил вас»).
Но вернемся в Гатчину.
…Судьба свершилась. Уже 15 февраля граф Кисилев – генерал-адъютант, министр – в связи с тем, что уже с воскресенья государь не принимал от него докладов, поинтересовался у военного министра князя Долгорукова:
– Каково состояние здоровья Его Величества?
Тот ответил:
– Болезнь серьезная, но прямой или положительной опасности нет.
Когда он спросил об этом же 17 февраля у камердинера, тот ответил:
– Государь очень жалуется на боли в боку, худо почивал – много кашлял, а теперь успокоился.
На другой день, приехав во дворец, генералы, военные и гражданские сановники узнали, что государь находится в безнадежном состоянии, что он исповедался и приобщился. Призывал всех детей и внуков, прощался с императрицей, выговорил ей и прочим членам своего семейства утешительные слова, простился с прислугою своею и некоторыми лицами, которые тут находились и наконец последний и тихий вздох отделил душу от тленного тела.
– Судьба свершилась, – объявил камердинер. – Государь скончался.
В это время присутствующие тихо стали произносить слова соболезнования. Но голос военного министра прекратил размышления приглашением по принятому обычаю идти в придворную церковь для исполнения присяги императору Александру II.
Все пошли и исполнили обряд, а граф Кисилев со слезами на глазах – и с горем в душе – пожелал сыну, наследуя могущество отца, «наследовать и добродетели Его, в чем Бог да поможет Ему».
Через два дня, после обозрения и прощания, тело покойного из Зимнего дворца повезли в Петропавловскую крепость в царскую усыпальницу.
Процессия была столь же длинна, сколь и титул усопшего властелина —
Мы, самодержец и император Всероссийский, царь Польский, великий князь Финляндский, Великая Малая и Белая Руси и прочая, и прочая, а в этом «прочая» содержался перечень земель рублем, мечом, сговором или «волеизъявлением мужей знатных», присоединенных к империи, коих и числились повелителем и обладателем все Романовы (а точнее сказать, Гольштин-Готторны), с Петра III поочередно занимая трон, обагренный кровью пращуров. И каждому титулу: великий князь Киевский, Владимирский, Новгородский, Рязанский, Тверской, Смоленский, Ярославский и т. д., ханств: Казанского, Астраханского, Ногайского, Крымского, Сибирского, всех Кавказских, Закавказских и Закаспийских земель – соответствовала в процессии или корона, или иные символы как вещественное олицетворение царств, ханств, земель.