Не решаясь больше атаковать ложементы, французы начали усиленную бомбардировку Камчатского укрепления и Малахова кургана. Одной из жертв этой бомбардировки стал контр-адмирал Истомин. Утром 7 марта он по брустверу траншеи возвращался с Камчатского люнета на Малахов курган. Капитан-лейтенант Сенявин, провожавший его, испугался:
– Ваше превосходительство, сойдите в траншею, тут очень опасно идти.
– Э, батенька, – ответил Истомин, – все равно от ядра не спрячешься. – Едва успел он это сказать, как неприятельское ядро снесло ему голову…
В день похорон Истомина в Севастополь прибыл новый главнокомандующий – князь М. Д. Горчаков. По своим личным качествам он не больше Меншикова подходил для того, чтобы командовать героическими защитниками Севастополя. Он сразу же начал уверять войска в скором изгнании неприятеля из Крыма, но этим его словам не особенно верили, ибо в Севастополе было немало людей, служивших под начальством Горчакова на Дунае и хорошо знавших, что он на что-либо решительное не способен. И действительно, уже в первых письмах царю и Долгорукову новый главнокомандующий доказывал, что «ход дел в Крыму издавна весьма испорчен», что без больших подкреплений отстоять Севастополь не удастся, и считал лучшим выходом из положения – оставить город.
А руководство обороной по-прежнему всей тяжестью лежало на плечах Нахимова, и он не тяготился этим бременем. По-прежнему его встречали на бастионах толпами, несмотря на его же запрещение не выходить из блиндажей, чтобы не подвергаться опасности.
Неприятель между тем заготавливал в больших количествах порох, подвозил артиллерию, возводил новые батареи, подтягивал подкрепления. Перебежчики доносили русским о том, что готовится новая продолжительная бомбардировка оборонительной линии, за которой должен последовать штурм.
Ранним утром 28 марта с корабля в Стрелецкой бухте взвилась ракета – и неприятель открыл огонь на всей оборонительной линии.
Бомбардировка продолжалась десять дней, до 8 апреля. Враги выпустили по Севастополю почти в два раза больше снарядов, чем в ответ им русские, но не добились успеха. Штурм был снова отложен на неопределенное время.
Через несколько дней после бомбардировки в Севастополь пришел приказ о производстве Нахимова в адмиралы. Этим же приказом барон Остен-Сакен возводился в графское достоинство, полковники Васильчиков и Тотлебен производились в генерал-майоры и зачислялись генерал-адъютантами в царскую свиту.
Вступив на родительский престол, Александр II очень переживал за положение дел в Севастополе. Получая разноречивые донесения соответствующих начальников, он стал терять надежду на сохранение города. Желая явить новый знак монаршего доверия к своим верноподданным, он часто вызывал к себе членов своей свиты, министров, генералов штаба и подолгу советовался с ними по поводу того или иного события в Крыму.