– Ни за что, – отвечал им Конфуций, – отказ мой приняли бы за гордость. Указывая другим на путь добродетели, мы первые должны идти по нему, только тогда у нас могут быть последователи!
Все время жизни в Лу Конфуций посвятил распространению своего учения. Способ его преподавания был перипатетический – он поучал и словом, и делом, пользуясь каждым случаем. Мы приведем из этих бесед наиболее интересные.
Еще будучи в Чжоу, однажды ученики застали его внимательно смотрящим на течение реки.
– Учитель, – сказал один из них, по имени Цикун, – полезно ли созерцание текущей реки?.. Вещь, кажется, самая обыкновенная.
– Вы верно говорите, – отвечал Конфуций, – течение реки по ее естественному или руками вырытому руслу вещь самая обыкновенная, известная всем и каждому… Но вот чего никто не знает, и это не совсем обыкновенно: соотношение и сравнение реки с учением. Это самое сравнение и занимает меня. Воды, думал я, текут безостановочно, днем и ночью, текут до самого устья реки и там впадают в море. Учение Яо и Шуня текло таким же образом до нашего времени; мы, в свою очередь, как живые волны, понесем его вдаль, передадим последующим поколениям, и так до скончания веков. Не будем же подражать тем одиночным мудрецам, которые мудры сами для себя, не делясь своею мудростью с другими…
Таким образом, Конфуций высказал свой взгляд на свое учение и вместе с тем дал несколько запоздалый ответ на слова Лао-цзы относительно того, каков должен быть мудрец.
Другой случай, где Конфуций имел случай высказать свой взгляд на правление и на один из своих главных моральных принципов – умеренность, то есть умение придерживаться во всем середины и избегать крайностей, представился ему в тронной зале дворца богдыхана. В зале подле трона стояло ведро для подъема воды из колодца, сплетенное из камыша и хорошо осмоленное. Философ спросил одного из присутствовавших мандаринов:
– Зачем поставлено здесь это ведро?
Мандарин не знал, что ответить, и пробормотал какой-то вздор. Тогда Конфуций попросил другого мандарина зачерпнуть воды из колодца. Тот осторожно и тихо опустил его в колодец, но легкое ведро плавало на поверхности воды, и мандарин не смог зачерпнуть ни капли. Конфуций все-таки просил зачерпнуть воды.
– Если не удалось достать воды таким образом, – заметил он, – надо черпать как-нибудь иначе!
Другой мандарин взял ведро и бросил его в колодец со всего размаху; ведро, переполнившись водой, погрузилось на дно.
– И это не хорошо! – сказал Конфуций. – Придется зачерпнуть воды самому…
Взяв ведро, он опустил его, осторожно покачивая, ни быстро, ни тихо, в колодец, и ведро наполнилось настолько, что его без труда можно было вытянуть из глубины. Тогда, обращаясь ко всем окружающим, Конфуций сказал: