Ни водительского удостоверения, ни кредитной карты, ни сотового телефона.
Я спросила:
— А где его одежда?
— Ничего ценного, — сказала доктор. — Мы всё сожгли.
— Почему?
— Возможность заражения. Я видела бездомных в парке, одетых лучше.
— Он что, бродяга?
— Я же говорила вам, что он не сказал ни слова. Может, он эксцентричный миллионер, откуда я знаю?
— Похоже, он в неплохой форме.
— Это если не считать, что он лежит на больничной койке и весь в бинтах?
— Я имела в виду общее впечатление.
— Здоровый, как конь. И такой же сильный.
— Когда он придёт в себя?
— Возможно, к вечеру. Я ведь дала ему лошадиную дозу.
* * *
Я вернулась к концу своей смены. Никто мне за это не доплатит, но я была новичком и хотела произвести хорошее впечатление. Звонков о стрельбе не поступало, так же, как и слухов. Никаких других жертв, свидетелей и звонков на 911. Как я поняла, это было в порядке вещей. Это город. У его изнанки своя жизнь. Как в Вегасе. Всё, что происходит там, там и остаётся.
Какое-то время я еще порылась в базах данных. Ричер — не совсем обычная фамилия, и я подумала, что комбинация Джек-прочерк-Ричер, вероятно, будет еще менее распространена. Но данных о нём не было. Говоря другими словами, все ответы были отрицательными. У парня не было ни телефона, ни машины, ни лодки, ни трейлера, ни кредитной истории, ни дома, ни страховки. Ничего. Было лишь несколько давних записей с военной службы. Он был офицером военной полиции, служил в основном в подразделении по расследованию уголовных преступлений, имел несколько наград, что вначале вызвало у меня теплое чувство, но затем обеспокоило. Тринадцать лет честной службы, и вот теперь он не имеет своего дома, ранен в бок и носит одежду настолько грязную, что больница вынуждена была сжечь её. Это не совсем то, что хочет услышать новенький детектив в свой первый день работы.
Было уже темно, когда я вернулась в больницу. На пятом этаже я обнаружила, что великан проснулся. Я знала его имя, поэтому представилась сама, чтобы наладить контакт. Так сказать, попыталась быть вежливой. Я сказала ему, что должна составить отчет — так положено, и спросила его, как всё случилось.
Он ответил:
— Я ничего не помню.
Это было похоже на правду, физическая травма может вызвать ретроградную амнезию. Но я не поверила. У меня возникло чувство, что он что-то недоговаривает. Я начала понимать, почему его досье такое тонкое. Придётся хорошо поработать, чтобы прояснить кое-какие детали. Если честно, меня это устраивает. Я получила повышение по службе, потому что я хороший следователь. И мне нравится решать сложные задачи. Один мой старый приятель говорил, что на моей надгробной плите нужно написать: