Ричер неуклюже продвигался по подъездной дорожке, поднимая высоко ноги, по ярду за шаг. В конце каждого шага он чувствовал замерзшую щебенку под ногами. Он был голоден и надеялся, что у кухарки хорошее настроение, что было совершенно не гарантировано. Он смотрел телевизионные шоу из Великобритании о загородных домах. Кухарки редко рады незваным гостям.
Наконец, он добрался до дома, который выглядел, как большая старая куча камней. Кухонная дверь, скорее всего, была с заднего двора, где лежал более глубокий снег. Зато главный вход был прямо перед ним, там же висела железная ручка от шнурка колокольчика.
Ричер подёргал за ручку и услышал еле слышное звякание внутри, затем торопливые шаги, и дверь распахнулась. Женщина выглянула наружу. Ей было около пятидесяти, и она выглядела богатой. На ней было вечернее платье из черного бархата и было похоже, что она не спала всю ночь. Она выглядела, как человек, довольно сложный в общении.
Она сказала:
— Хвала господу. Вы доктор, или полицейский?
Ричер ответил:
— Ни то, ни другое.
— Тогда кто вы такой?
— Моё такси уехало из-за сильного снега, и я надеялся согреться у вас чашечкой кофе.
— Какое такси?
— В Кембридж.
— Это невозможно.
— Наверное. Счастливого Рождества, кстати.
Женщина смотрела на него, пытаясь принять решение. На первый взгляд он не был похож на желанного гостя. Огромный детина, сплошные кости и мышцы, не очень прилично выглядит и не очень хорошо одет.
Она спросила:
— Вы не видели доктора или полицейского по пути сюда?
Он ответил:
— Нет, я никого не видел. А что, есть проблемы?
— Мне кажется, вам лучше войти.
Она отступила в темноту, и Ричер последовал за ней в прихожую размером с баскетбольную площадку. Там была рождественская елка не меньше десяти футов высотой и лестница такой же ширины.
Женщина спросила:
— А вы точно не полицейский?
— Был им раньше, — сказал Ричер. — В армии. Но это было давно.
— В нашей армии?
— Армии Соединенных Штатов.
— Я должна познакомить вас с полковником. Это мой муж.
— Зачем вам нужны полицейский и доктор?
— Кто-то украл мой кулон с бриллиантом, и моя приёмная дочь рожает.
— Самостоятельно?
— Рождественские каникулы. Все слуги разъехались вчера, еще до снега. Никого не осталось.
— Кроме вас и полковника.
— Я совсем ничего не знаю о детях, у меня никогда не было своих. Я её приёмная мать, и позвонила её доктору почти четыре часа назад. И в полицию примерно в то же время. Я подумала, что вы — это кто-то из них.
Мужчина ступил на широкую лестницу, держась за перила и устало ссутулившись. Он был одет по-вечернему, за исключением тёмно-бордовых замшевых тапочек. Спустившись вниз, он выпрямил спину и спросил: