Браконьеры не осмеливались переступить границу заповедника. Старик каким-то чутьем узнавал о нарушителях — говорили, что сами звери приходили с жалобой к старому колдуну. При встрече с Иляшевым охотнику было проще всего отдать ружье, потому что старик при первом знаке сопротивления стрелял разрывной пулей «жекан» в приклад охотничьего ружья и дробил его вдребезги. А без ружья сопротивляться ему никто не мог.
Был случай, когда его пытались подкараулить в лесу. Он вышел прямо на засаду, крикнул злоумышленникам, чтобы те стреляли. Когда злоумышленники выстрелили, Иляшев исчез. Перед ними стояло расщепленное пулями сухое дерево, а охотник подкрался сзади и всадил им по заряду беличьей дроби в мягкие места. С тех пор браконьеры предпочитали переваливать за легкой добычей на Печору и охотиться в соседнем Верх-Ылычском заповеднике.
Филипп Иляшев любил и сам рассказывать, как его слушается всякий зверь! Этим он придавал себе особую значительность, а он любил почтение и требовал его при всяком случае.
В первый год войны в город забежала лосиха с лосенком. Волчья стая, преследовавшая ее, отстала только в пригороде. Лосиха из последних сил — она была изранена волками — перемахнула изгородь городского парка, лосенок остался снаружи и растерянно замычал. Лосиха еще раз собралась с силами, ударила комолым лбом под низ изгороди, как делала, пробиваясь к загороженным стогам сена, и свалила целое прясло столбовой горожи. Утром весь город сбежался посмотреть на чудо. Лосиха и лосенок лежали около сена, которое сторож парка накосил для своих коз, и мирно жевали. Ослабевший зверь присмирел, только диковато озирался на людей. Иляшев, приехавший за продуктами, узнал об этом, растолкал зрителей, присел на корточки перед лосихой и заговорил с нею на своем лесном языке. Он говорил долго, скормил ей недельный паек хлеба — лосиха брала хлеб с руки, — потом встал и пошел, посыпая свой след солью. Лосиха тихо пошла за ним. Лосенок бежал рядом и все обнюхивал карманы старого остяка. Весь город вышел провожать Иляшева. Это был необычайный триумф хозяина Красных Гор.
С той поры никто не смел перечить старику, когда он рассказывал о своих питомцах и их нравах. Лучшие охотники считали за честь, если старик заходил к ним выпить кружку домашней браги. И он был вполне доволен своей судьбой.
И вот сейчас Иляшев мрачно оглядывал заповедник, поднявшись на вершину Красной Горы. Отшумевшее лето медленно уходило на юг. Все, что виднелось к северу, было покрыто мягким желтоватым налетом осени. Хвоя потеряла свою летнюю окраску. Реки стали синими-синими, словно все серебро в них опустилось на дно. Береговые луга, где Иляшев ставил сено для своих лосей, желтели свежей отавой. По ним бродили стайки ланей и лосиные стада. Жирные птицы сидели на березах, оглядывая старика и разговаривая с ним на птичьем языке. Белка взобралась на лиственницу, зацокотала по-своему, приветствуя хозяина. Кидус, темной, почти соболиной окраски — помесь соболя и куницы, — метнулся было за белкой, но увидел старика и присел на сучке, помахивая хвостом и притворяясь перед хозяином, что он хотел только поиграть с белкой. Пестрые бурундуки подняли мордочки и просвистели приветствие.