- Какие мерзости вы говорите! – она так воинственно размахивала зонтиком, что художник предпочел отступить на шаг. – Всё это сплетни! И я даже знаю, откуда они. Эта негодница Форест распускает их. А вы и рады подхватить. Одно слово – иностранец!
Негодованию англичанки не было предела. Она быстро пошла по тропинке, всем своим видом изображая оскорбленное достоинство. Ричард попытался убедить её в невинности своих расспросов, а больше всего – в невиновности Роуз:
- Уверяю вас, я никого не хотел оскорбить. Просто слышал от Беатрис… от мисс Марвин…
- Если это – праздное любопытство, то тем более не следует говорить, о чём не знаете, - тонкие губы мисс Бишоп кривились, а васильки на шляпке трепетали, словно тоже были ужасно возмущены. – Да будет вам известно, что тот священник был еретиком. И его никто не избивал, просто попросили покинуть приход. Сент-Джонсы – благородный род, они никогда не опускались до драк. Один лишь раз между братьями вышла размолвка – когда Чарльз вернулся с этой актриской, расторгнув нашу помолвку, - женщина снова покраснела, было видно, что воспоминания до сих пор болезненны для неё, но желание пресечь сплетни оказалось сильнее неприятных воспоминаний. – Сэр Джеймс тогда вступился за меня. Он бы заставил Чарльза выполнил обязательства по отношению к моей семье, но брак уже был заключен. Я знаю, потом бедный Чарльз сожалел об опрометчивой женитьбе, и в последний свой вечер каялся перед братом, говорил, что не смеет просить у меня прощения за предательство. Он всегда был глупым, Чарльз. Если бы он пришел ко мне, я бы простила. Слышите? – она посмотрела с вызовом. – Простила бы, несмотря ни на что. Но он предпочел смерть позору. Потому что благородство и честь у Сент-Джонсов в крови. И я не позволю вам чернить память Чарльза. Не упоминайте больше о Даме Дождя, не хочу слышать о ней. Призракам не место на земле, Призраки должны исчезнуть. Пусть и она исчезнет. Бывает так, что те, кто внезапно умирают, заслуживают смерти. А если станете беспокоить сэра Джеймса бестактными расспросами, я пожалуюсь в полицию!
Ричард остался стоять над обрывом, вертя в руках шляпу. Как некрасиво получилось. Он и вправду проявил бестактность и получил гневную отповедь. Удалявшаяся мисс Бишоп держалась так прямо, словно небеса тянули её за невидимую ниточку, крепившуюся к макушке. Ричард закурил, решив не догонять старую деву. Лучше пропустить чай, чем давиться плюшками под презрительным взглядом дамы с колосками и жаворонками. Он прогулялся по Вороньей Круче, наслаждаясь высотой и ветром. Вороньё кружилось над скалами, и их сухое карканье отдавалось многократным эхом. Роуз говорила, что это – совсем и не вороны, а кельтские мятежники, которых сбросили с обрыва. Воображение живо нарисовало Ричарду такую картину – голоногие римляне в перистых шлемах подталкивают копьями связанных бородатых галлов, которые хохочут, издеваясь над победителями – ведь те считают, что лишают их жизни, а на самом деле отправляют для нового рождения. Шаг, еще шаг – и вот уже тела летят вниз, чтобы разбиться о прибрежные скалы или упасть в море и камнем пойти на дно. Все это представилось Ричарду так ярко, что он даже услышал крик одной из жертв. Очнувшись от размышлений, он огляделся. Дорога до деревни была пуста, буковая роща гнулась под порывами ветра с моря, воронье так же кружилось, каркая и хлопая крыльями. Но тонкий крик всё ещё звучал в ушах и был почти реален.