— Да говорю же: просто друг. И вообще, зачем весь этот допрос?
Брови Уколова дрогнули, и он отвел взгляд.
— Простите. Профессиональная привычка — во всем доискиваться до самой сути. Конечно, ваши отношения с Кремневым — ваше личное дело, и меня оно абсолютно не касается. — Полковник несколько секунд помолчал, затем снова взглянул на Марию и спокойно проговорил: — Скажу вам честно, Маша, вы мне понравились. Я не слишком опытный ловелас. Я прожил в браке с одной женщиной десять лет… до самой ее смерти. И не было ни одного дня в нашей с ней жизни, когда бы я не благодарил Бога за то, что он послал мне это счастье. Но сейчас… Сейчас я чувствую себя, довольно одиноко.
Ладонь Уколова как бы невзначай накрыла руку Марии.
— С тоской и болью я давно справился, но одиночество… Оно не по зубам даже самому сильному мужчине. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Да. — Мария покосилась на руку Уколова и хотела осторожно высвободить пальцы из-под его ладони, но ситуация была слишком щекотливая, и она постеснялась. Все-таки человек рассказывает ей о своем горе.
— А давно вы овдовели? — осторожно спросила Мария.
— Чуть больше года. Остались два сына, но они сейчас живут у тещи. Поначалу я, конечно, хотел, чтобы они жили со мной, но… При моей работе это, увы, невозможно. Частые командировки, нерегламентированный рабочий день — все это не для детских нервов. Так и живем врозь. Хотя я при каждой возможности их навещаю.
Мария осторожно потянула руку, но Уколов чуть сжал пальцы и не дал ей высвободить ладонь.
— Скучаете по детям? — спросила Мария, чувствуя себя дьявольски неловко.
— Не то слово.
— Понимаю, — кивнула Мария. — Нет ничего тяжелее, чем разлука с детьми.
— Тем более, когда ты один, совсем один, — поддакнул Уколов.
Он поднял ладонь Марии и поднес ее к своим губам.
— Я абсолютно не приспособлен к холостой жизни, — мягко мерцая глазами, проговорил он и коснулся губами пальцев Марии. — И не прочь снова жениться.
Мария вновь попробовала высвободить пальцы, но Уколов держал крепко.
— Что же вам мешает? — спросила она.
— Отсутствие кандидатуры, — с улыбкой ответил он. — Я не вижу женщины, которую смог бы полюбить так же крепко, как мою покойную жену. Вернее… не видел до сих пор.
На этот раз Мария высвободила пальцы.
— Знаете, — проговорила она как можно мягче, — мне пора идти. Я совсем забыла, что пригласила сегодня подругу. Думаю, она уже едет ко мне.
— Так позвони ей и отмени встречу, — сказал Уколов.
Маша покачала головой:
— Это будет некрасиво. Вот если бы раньше… А сейчас… Извините, Николай Георгиевич, но мне действительно пора.