— То цеховики, а вы только научный работник и спортсмен, — заметил, улыбаясь, Моисеенко и, внимательно оглядев столик, добавил: — А он ничего, богато смотрится.
— Согласен с тем, что дорого, хочется просто люксом выветрить из ноздрей запах тюремной камеры, — сухо сказал Эди, садясь в кресло напротив. — А столик мне тоже понравился. Хотите боржоми? Из холодильника достал только перед вашим приходом, — продолжил он, кивая на стоящий в центре столика поднос, на котором стояли, отсвечивая зеленым светом, хрустальные фужеры и две бутылки минеральной.
«Интересно, почему в них играет зеленый цвет, вроде должен быть синий», — подумал он, а потом, догадавшись, что это происходит из-за соседства с бутылками, мысленно улыбнулся.
— Спасибо, это будет кстати. Может быть, и вам следовало бы заняться коммерцией, если есть желание сорить деньгами?
— Я же говорил, что хочу хороший спортзал построить с душевыми, парной и раздевалками. Правда, у нас с этим будет трудно. Совковая психология местного начальства трудно поддается перестройке.
— Вы переезжайте в Москву, здесь и развернетесь, — вопросительно глянул на него Моисеенко, с наслаждением отпивая из фужера.
— Пока приеду для работы в архивах и помогать Елене, а там видно будет, — мечтательно обронил Эди.
— Все зависит от вас. Я же говорил, что помогу. На первое время деньги у вас имеются. Можно будет их преумножить, работая на меня, — произнес Моисеенко, упершись взглядом в Эди.
— А что, у вас какая-то фирма? — вскинул брови Эди.
— Нет. Но поправить финансовое положение, решая мои вопросы, можно.
— Наподобие тех, что я решал в Минске? Только имейте в виду, что у меня не везде имеются такие друзья, как Юра.
— Мне казалось, что хорошие спортсмены и ученые как раз имеют своих людей повсюду.
— Вообще-то вы правы, — заметил Эди, сделав небольшую паузу с тем, чтобы у Моисеенко сложилось впечатление, что он задумался, вспоминая места проживания своих приятелей.
— Вот и я о том же. Так что соглашайтесь и в убытке не будете.
— Я не против такой работы, которую знаю.
— Вот и хорошо, другой от вас и не потребуется, — сказал Моисеенко, доставая из находящегося у него портфеля лист писчей бумаги и ручку. — Надо будет только написать заявление на мое имя.
Эди подвинул к себе лист бумаги и взял ручку. Затем, глянув Моисеенко в глаза, спросил:
— Что писать, Андрей Ефимович?
— Пишите на мое имя о том, что готовы выполнять мои поручения.
— А сколько будете платить ежемесячно? — спросил Эди, приготовившись писать.
— Две тысячи рублей ежемесячно, — почти дрожащим голосом произнес Моисеенко.