– Ну, для кого-то я, может, и «лысый», а для тебя – полковник запаса воздушно-десантных войск. Обращаться ко мне разрешаю только по прозвищу Север. Спутника моего прошу называть Стелс и никак иначе, он тоже капитан, как и ты, и тоже в запасе, как и я. Так что мы свое, товарищи армейцы, отслужили сполна – запахом пороха и вкусом крови нас удивить не удастся.
– Хм… – Курган впился изучающим взглядом в Севера. – Допустим, полковник. Возможно, так и есть. Однако это ничего не меняет. Я хочу, чтобы вы оба четко осознали, что, несмотря на имеющиеся у вас заслуги и звания, данная транспортная экспедиция находится под моим сопровождением и охраной. Здесь командую я! Это понятно?
– Понятно, капитан, понятно, – ответил Север. – Никто и не претендует. Ты только хлопцев своих горячих угомони. А то как дети малые: хлебом не корми – дай только писюнами помериться.
На лице Кургана появилось некое подобие доброжелательной улыбки, а в глазах намек на понимание.
– Ну, так что, командир? – продолжил Север. – Найдем мы общий язык? Или начальству стоит доложить о таких вот вольностях в подразделении спецуры?
– Ладно, разберемся. Время покажет, кто вы такие, – почуявший неминуемую взбучку, но не желая выказать слабость, Курган нарочито громко захрустел ореховой сладостью, якобы демонстрируя, кто тут главный, и с важным видом стал изучать на внутренней обшивке геликоптера текст инструкции, за долгие годы полетов и так въевшейся в мозг.
Спать командиру не хотелось, беспокойство из-за предстоящего рейда начало преследовать его еще на Большой земле, хотя опыт и нюх матерого воина даже во время восьми командировок в горячие точки позволяли ему удачно выходить сухим из воды и частенько без каких-либо потерь. «А это тебе не бабочек с травками изучать, лузер…» – Капитан перевел взгляд на одного из ученых, который исподтишка наблюдал за ним. Тот смутился, будто бы понял мысль вояки, закрыл глаза и прикинулся спящим. Курган вздохнул и стал в сотый раз читать ЦУ: «Дверь открывается нажатием и поворотом ручки…».
Вертолет накренился и взмыл ввысь. Уши пассажиров заложило, лица исказились недовольными гримасами, рокот винтов усилился, разрубая плотный воздух гигантскими лопастями. Здесь, в Зоне, он отличался от того, который насыщал атмосферу Большой земли, не говоря уже о стихиях природы.
Стелс впился пальцами в края сиденья и вопросительно посмотрел на Севера. Товарищ продолжал невозмутимо лежать на тюке брезента, сцепив руки в замок. На тревожный взгляд Стелса бывалый сталкер скривил губы и цыкнул, типа: «Пустяк, не парься! Всё нормально».