– Идем, Ксанка, идем! Вишь, мамка завет, добрее стала, ужо точно не будет драться! – Галина настойчивее тянула сестру за руку.
– Погоди ты! Вот она как очухается, так и турнет нас искать ей на похмелку, чего ни будь! Еще погодим, тогда и выйдем.
Варвара смочила ладони холодной водой, приложила их к пылающим пульсирующей болью вискам. Боль чуть отпустила.
Не пила она, да и запаха спиртного не переносила. Вот только тогда в тот злой день, когда пьяный сынок местного богатея, на своей иномарке, изломал её Василия, словно тряпичную куклу, ударил передом машины и, перебросив через палисад, врезался и сам в угол дома. Ему-то ничего, сработали подушки безопасности, а её Васенька погиб. А ведь шёл навестить её в роддом, где она родила ему вторую дочку – Галинку, Галочку. …
Когда ей сказали об этом, не поверила она в начале, смотрела только в широко открытые глаза соседки Ганны, не понимая, почему трясутся у неё побелевшие губы и что она такое говорит.
Только потом, когда дошел страшный смысл сказанного, рухнула она на пол, как подкошенный стебелек травы и последнее что успела запомнить: кто-то пронзительно и противно кричит. Не понимала даже, что кричит сама, кричит от безумного горя, кричит от того как мог он, любимый вот так оставить, покинуть её с двумя детьми.
За ту неделю, что валялась она в бреду, дочку кормили другие, у неё пропало молоко. Мужа похоронили друзья по работе, да добрые соседи справили поминки.
После она вволю накричалась на его могиле и когда соседка поднесла её в стакане водку, почему-то выпила её. Полегчало сразу. Гореь словно вывернулась наружу, угасло и притупилось. Вот так за два месяца и не смогла она дальше жить без водки. Сначала вроде, даже пыталась сопротивляться этой напасти, две девочки все-таки, но потом махнула рукой – это её жизнь! Да какая жизнь? Не было уже жизни и незачем было жить…. Сломало вот её, в одночасье сломало.
– Ч-черт! Как гудит! Что они вчера принесли? Самогон? Только бы похмелиться…. – Господи! И когда же я сдохну? Глаза бы мои не видели всего этого!
– Варька! Ты дома али как? Смотри, что я на похмелку раздобыл! Первачок у Бугая выпросил. Сказал, что картоху придем полоть, еле-еле налил. Вот жмот! Не поймёть шо болеють люди… Варька, ты и где? – Семен Артюшенко, которого односельчане звали не иначе как «синяк», за его многолетнюю и отчаянную борьбу с «зеленым змием», долбился в калитку пытаясь отыскать вход.
– А-а, вот ты как открываисии – вовнутрь! – поддел он калитку ногой. – Варька! Неси стаканы! Лечится, будем!
– Сёмка, чего базлаишься? Иди до колодцу, я тут водичкой опохмеляюсь. – О-о, самогоночка! Давай, давай! – Варвара выхватила бутылку, зажала зубами самодельную газетную пробку, выплюнула её и жадно припала к горлышку.