Я его легонько битой по спине хотел приложить, а он как раз увернулся от удара прутом, Тарас поперёд меня расстараться решил, так и попал этот жадюга под биту…. А ты знашь, Галчёнок, некоторых бойцов как рвало? Мозги, они, оказались желтые, как жир, да ещё с кровью смешались…. Хорошо я водочки накатил, так и ништяк, а слабаки на блевотину изошли! Ну, ничего, я у этого буржуя портфель в машине пошукав, а там – гроши, не, ребята тоже их бачили, отдал Мыколе усё, себе телефон хотел взять, да подумал – на кой бес он мне? Менты ещё вычислят»
Убивать? Нет, не этого она хотела слышать от любимого. Да, в свои двадцать один год была она далеко не паинькой: могла запросто пыхнуть дымком папироски набитой коноплёй, водку пила и не морщилась, а когда нечаянно залетела от Никиты, так с помощью народных средств просто и быстро избавилась от ненужной беременности.
Так и поплакала тайком, помолилась, как могла за убиенного, да и продолжила нежиться в объятиях любимого. Только вот одна мысль тревожила порой и не давала покоя: а вдруг он и её вот так битой по голове?
Остался страх, остался… Липкой, холодной лентой стелился по спине, когда её любимый, словно хищный зверь, улыбался, рассказывая про свои ставшие уже привычными избиения, убийства и грабежи. Бросить и уйти? Ну, куда она пойдет? Домой к матери….
Эх, мама, мама! Нет не та, что родила и смутно помнилась ей из далекого детства. Другая. Та, что взяла из детского дома, та, что приютила, обогрела и приласкала. Вырастила, пыталась наставить на путь истинный…. Только где он этот правильный и праведный путь?
Галине хорошо запомнился тот момент, когда она впервые увидела своих приемных родителей. Уже не молодая супружеская пара шла по дорожке, ведущей к крыльцу детского дома. Девочка старше её отобрала плюшевого медвежонка, единственную игрушку которую разрешала строгая воспитательница брать с собой на прогулку. Если бы Оксанка была рядом, они бы вдвоем задали хорошую трепку этой нахалке, а сейчас, Галина, молча вытирая слезы, выбежала на дорожку и почти уткнулась в ноги какой-то тётеньке.
– А чего ты плачешь, моя миленькая? Кто тебя обидел? – спросила она ласково присев перед ней.
– Мишку Нинка отобрала! – ещё пуще заревела она.
– Мишку… – тетенька вдруг погладила её по волосам и сказала своему спутнику:
– Глянь, Василий, она в точь–вточь как наша Аннушка и волосики и личико….
А потом вдруг заплакала и, теребя её пальчики, всхлипывая, причитала:
– И пальчики такие же, тоненькие и длинные….
– Тетя, а у вас тоже мишку отобрали? – от изумления Галина даже перестала плакать.